Александр Панащенко - 8-й день недели (СИ)

Мне приснился страшный сон

Повернув голову на источник звука, он с удовлетворением обнаружил, что это лишь вентилятор кулера компьютера.

Слава богу, я дома

Он не был ни атеистом, ни верующим.

Никем

Одежда промокла насквозь от пота. Жутко хотелось пить.

Журналист с трудом приподнялся на локтях, и принюхался. В воздухе витал явный запах гари. Проковыляв на непослушных ногах на кухню, долго-долго пил холодную воду из-под крана. А когда поставил стакан и поднёс дрожащие руки к лицу, то обомлел.

Ладони сплошь усеяны волдырями.

Целый час под всё тот же гул компьютера Колганов сидел в прострации, даже не шевелясь. Сон как явь отложился в памяти. Всё до мельчайших подробностей. Несмотря на крайнюю усталость спать совсем не хотелось. Да и вот уже скоро забрезжат первые лучи рассвета. Из головы не выходил образ человека, встреченного в пылающем доме.

Как он мог там оказаться?

Где-то внутри постепенно стал очухиваться Журналист. И, размяв ноющие руки, Колганов решил приступить к редакционному заданию.

Теперь я знаю, что там произошло на самом деле

Материал он сдаст сегодня же.

При этой ободряющей мысли невольно вздрогнул и поёжился, вспоминая зловещий сон.

На работу уйдёт час. Ещё столько же времени займёт корректура.

Но, пододвинув клавиатуру поближе, почему-то затерзался сомнениями.

Нет, всё это бред воспалённого воображения. Этого не может быть. Меня все посчитают придурком. Даже самые отъявленные поклонники "8-го дня недели".

Но колебания были недолгими. Колганов относился к тому числу людей, которые считали, что лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

Спешно выпив кофе и одеваясь, машинально про себя отметил, что Бергер не звонит. Обычно, проявляя нетерпение, главред мог набрать номер в любое время суток. Ну, или почти в любое. Чтобы просто поинтересоваться ходом работы. Но сегодня утром телефон молчал.

Странно

Подходя к кабинету главреда и нащупывая в кармане флешку со статьёй, Колганов снова вспомнил события кошмарного сна и ощутил предчувствие смерти.

И нерешительность.

Даже поймал себя на малодушной мысли, что хочет, чтобы кто-то ещё первым зашёл к Бергеру. А он, типа, следом, прикрываясь фигурой вошедшего. Но никого поблизости не было, и пришлось самому тянуть за ручку двери.

В нос ударил знакомый неприятный запах. Страх мгновенно улетучился, уступая место другому, доселе неведомому, но такому же неприятному ощущению. Журналист мгновенно приготовился увидеть то, что увидел. Но, несмотря на это, тело покрылось липкой испариной. А руки с волдырями заныли совсем нестерпимо.

Бергер сидел за столом. В привычной позе: откинувшись на спинку кресла и склонив голову набок, налево. Обычно он ещё немного щурился. Но не в этот раз.

Потому что щуриться было нечем. Глаза отсутствовали. Как, впрочем, и кожа.

В покрытом пятнами костюме находилось полуразложившееся тело, ещё вчера принадлежавшее начальнику Колганова.

Тот поперхнулся комком в горле.

Блин!

На шее трупа висела золотая цепочка с чем-то, напоминающем кулон. Складки одежды его скрывали наполовину. Едкая, мёртвая атмосфера просачивалась сквозь кожу и наполняла организм, как вода ванну. Поднеся платок к носу, Колганов сделал несколько шагов вперёд. Украшение прояснилось деталями, но недостаточно. Превозмогая отвращение с тошнотой, и стараясь не смотреть на останки, Колганов приблизился почти вплотную. Крупная капля пота сбежала по щеке и повисла на подбородке. Он вздрогнул и проморгался. И затаил дыхание.

Золотой кулон был виден как на ладони.

Змея схватила солнце и готова его сожрать.

Через пять минут на пульт оперативного дежурного поступил звонок. Мужчина, назвавшийся журналистом Егором Колгановы, срывающимся голосом сообщил, что только что обнаружил тело главного редактора в его собственном кабинете. На предложение дежурного проверить пульс и вызвать скорую звонивший ответил визгом, бранью и ещё чем-то нечленораздельным.

Звонок следовало отработать и Марченко вместе со следственно-оперативной группой прибыл по указанному адресу.

При виде трупа

как в том доме

Марченко покачнулся. И только росшая неподалёку стена не позволила ему упасть.

Медик посмотрел на "клиента" и участливо покачал головой.

- Я вас понимаю, Сан Дмитрич.

На шее полуразложившегося тела блестело украшение. Марченко не требовалось подходить, чтобы его рассмотреть. Он и так знал, что это.