Роман Галкин - Оборотень из Оскола

Позвонив Мотылю, Карапет забил ему стрелку в доме у Крота, окрестив хибару соседа громким словом «офис». И тут же подумал, что действительно следует устроить у Юрика нечто вроде временного штаба. Да, именно штаба, а не «хаты» или «малины», коль уж предстояло заниматься действительно серьезными легальными делами.

– 24 -

Вопреки ожиданиям, встреча с Карапетом прошла с положительным для Евсикова результатом. Не расстраивало даже то, что тот выставил Мотылю долг в сто кусков, что четыре года назад Николай получил в качестве расходных на дело, которое в итоге провалил.

– Заметь, Мотыль, – поднял вверх указательный палец Карапет, – я не только не включил в сумму данные счетчика за прошедшие годы, но и готов вообще списать долг. Ведь мы же старые кореша, а, Мотыль? Нам ли собачиться из-за бабла?

– Да какой базар, Карапет? – дружески протянул руку бывшему коллеге Евсиков, но тут же опустил ее, наткнувшись на ставший вдруг жестким взгляд.

– Запомни, Мотыль, проговорил тот ледяным тоном. – Запомни раз и навсегда! Панибратства в партийных рядах нет и быть не может. Всосал?

– В каких партийных рядах? – смутился ничего не понявший Николай. – Какого панибратства?

– Меня зовут Александром Федоровичем, – ткнул себя пальцем в грудь Карапет, проигнорировав невнятные вопросы бывшего товарища. – А при посторонних обязательно на «вы». Всосал? И только так, если хочешь работать со мной.

– Да не вопрос, Сань… этот, Федорыч, – пробормотал вконец сбитый с толку Мотыль. – Ты про работу-то подробней объясни, а то я чо-та не въеду.

Заставив Евсикова забожиться, что тот сохранит услышанное в тайне, столичный гость поведал, будто является доверенным лицом самых высокопоставленных – указательный палец ткнул в потолок – лиц из партии «Недра России». Направили его в Оскол организовать здесь местный штаб партии и сплотить вокруг него политически правильно ориентированную братву. До поры – до времени он, Карасев Александр Федорович, будет находиться в тени, исполняя роль «серого кардинала», а в качестве официального лидера должны прислать некоего сопляка-понтореза, который «в случае какого-нибудь косяка пойдет за паровоза».

– Какого косяка? – полушепотом спросил обалдевший от перспектив Евсиков.

– Ты чо, Мотыль, в натуре не врубаешься, что нам предстоит нешуточная политическая борьба за власть? Это тебе не стрелки с невскими забивать насчет, кому стричь овец с «Центрального» рынка.

– Дык, «Центрального» нет уже давно, – перебил политического деятеля Мотыль. – Уже и никто не помнит, что такой был.

– В смысле? – поднял брови сбитый с мысли Карапет.

– Да как «Юбилейный» рынок построили, так «Центральный» сразу и ликвидировали. «Центральным» теперь кабак называется. Там та-акие телки на шесте крутятся! Прикинь, кар… этот, Федорыч, какая у них силища в руках, что они по этому шесту, будто в невесомости летают! Это ж ежели какая из них своими ручонками мужика за горло ухватит… М-да… Тебе, Федорыч, надо обязательно сходить посмотреть.

– Я не понял, Мотыль, ты чо мне тут как лошаре какому-то про телок втуляешь? Я чо, стриптизерш не видел, что ли? Я те чо, сюда с Чукотки какой-нить прикатил, в натуре?

– Чо-та я это, в натуре, лоханулся, – смутился Евсиков. – Косяк за мной, без базара, этот…

– Александр Федорович, – подсказал запнувшемуся братку Карапет. – Можно – господин Карасев. Но это лучше при посторонних. А то как-то слишком официально. А мне этот официоз, честно тебе скажу, Мотыль, еще в столице надоел хуже горькой редьки.

После последних слов Карапета Евсикову представилась тарелочка с горкой тонких белоснежных ломтиков редьки, политых ароматным подсолнечным маслом. Рядом миска с квашеной капусткой, кое-где краснеющей полосочками морковки, и усыпанной веснушками семян укропа. И, хоть Мотыль и не был сторонником алкогольных возлияний, но при таком натюрморте никак нельзя было обойтись без запотевшего лафитничка с водочкой.

Николай непроизвольно шумно сглотнул заполнившую рот слюну, получив которую, обманутый желудок громко заурчал.

– Ты чего это? – удивился вновь сбитый с мысли Карапет.

– С утра не жрал ничего, – смущенно заявил Мотыль, и словно в подтверждение, желудок вновь глухо проурчал.

Обозвав кореша рабом желудка, Карасев поведал ему о том, что первоочередным партийным шагом в городе будет овладение офисом фирмы «!Осколец», а по возможности и прилегающим парком.

Услышав об этом, Евсиков открыл было рот, дабы сообщить о том, что одним из владельцев фирмы является та самая бикса, которую он когда-то похитил по заданию Карапета, и из-за которой тот сейчас выставил ему счет в сто кусков. Однако мелькнувшая мысль заставила повременить с этим. Пусть-ка этот столичный гусь сам померяется силенками с Вороном. А он, Мотыль, будет рад, если они оба друг другу рога пообломают. Хотя, к Ворону у него счет круче, потому он по мере сил поможет Карапету. Но предупреждать ни о чем не будет. А то, кто знает, может этот столичный фраер только понтуется, а на самом деле нет за ним никакой партийной силы. Вот и проверим эту силу на бомже, о которого, по слухам, уже кое кто из местных зубки пообломал. А там, как знать, может, и действительно на этот раз Мотылю улыбнется фарт, и он пристроится на тепленькое местечко… Чем там эта политическая братва занимается-то?