Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 2

Но он не стал. Зачем, если она и так подчиняется, сама? Это даже приятнее – смотреть в ее гневные глаза, ощущать ее возмущение.

Возможно, приправленная живым чувством кровь станет еще вкуснее.

К тому же Кеннис невольно тянул с началом трапезы. Девушка была на редкость красивой, и Кеннису хотелось вначале как следует ее рассмотреть. Это было отчасти обычное эстетическое чувство, а отчасти – желание полюбоваться изысканным блюдом.

Кеннис протянул руку и коснулся шеи девушки. Ощутил ее мелкую дрожь, тепло бархатистой кожи. Пульсацию каждого сосуда в ее теле.

- Какая совершенная оболочка, - хрипло произнес он.

Неожиданно для себя он убрал руку и отступил. Кеннис был сыт, в общем-то. И ему вдруг стала неприятна мысль, что этот великолепный сосуд будет разрушен или изуродован.

Тем более такой сильный дух, такое бесстрашие!..

- Твои храбрость и красота смягчили мое сердце, - произнес он. – Я уйду.

Девушка ничего не ответила. Она до последнего смотрела на Кенниса недоверчиво и выдохнула лишь когда тот скрылся за деревьями.

О своем великодушии Кеннис не пожалел. Конечно, он остался без очередной трапезы, но их в его жизни будет еще много. Зато он впервые сумел сдержаться, отказаться от соблазна – и это его очень воодушевило. Значит, он по-прежнему свободен выбирать, по-прежнему принимает решения сам. Он не стал рабом своего проклятия.

К тому же его прощальные слова точно разнесутся по всей округе. Он уж постарался выдать фразу покрасивее.

Да и девушка... ее лицо все еще стояло перед глазами. Кеннису хотелось увидеть ее еще разок.

И уже на следующую ночь он вернулся в эту деревню. Теперь, правда, невидимкой. Для него это стало несложным – частично уходить в Тень, растворяться в туманах. В таком облике он мог просочиться в любую щель, проскользнуть в замочную скважину.

Немного походив по хижинам, Кеннис убедился, что пройти свободно удается лишь в некоторые. Либо совсем новые, либо нежилые. Те, где домовые духи либо еще не завелись, либо ушли.

Если же дух на месте – Кеннису хода нет. Разве что кто-то из жильцов сам его впустит. Он проверил – подчинил выбежавшего до ветру паренька, а потом вошел с ним в его дом. Когда тот сам открыл Кеннису дверь, домовой дух сделать ничего не сумел.

Но сегодня Кеннис почти никого не тронул. Только приник на минутку к артерии этого самого паренька, промочил горло. Потом усыпил и позволил вернуться в постель.

Сам же тишком поспел ко вчерашней хижине и с любопытством обошел вокруг нее. Дверь хозяева за день повесили новую, да и вообще явно трудились без устали. Все стены были исписаны молитвами Змею-Охранителю, в окошках были выставлены зеркала, вокруг рассыпана соль, а над входом висели гроздья черемухи.

Интересно. Выходит, деревенские уже прознали, что соль и запах черемухи ему неприятны. Откуда бы? Может, старичина Дзо был не единственным знахарем в округе? Кеннис ведь и сам узнал об этих своих слабостях из его книги.

Слова молитвы Кеннису не навредили. Что есть, что нет. В зеркалах же он по-прежнему не отражался, но смотрел в них спокойно. Наверное, местные перепутали его с василиском.

Кстати, куда все-таки делся Тварька? Кеннису очень хотелось это узнать.

Еще во дворе появилась собака. Но она при появлении ходячего мертвеца забилась в кусты и лежала ни жива ни мертва. Боялась тявкнуть – при том, что Кеннис ее даже не подчинял.

Внутри никто не спал. Кеннис слышал из хижины тихие голоса, слышал биение сердец и неровное дыхание. Они все страшно его боялись.

Один, два, три... так, подождите. Один, два, три... Кеннис нахмурился. Одного человека внутри не хватало. Кажется, той самой девушки, что так ему понравилась.

На этот раз он не стал никого тревожить. Просто воспарил на крышу и чуть-чуть разгреб солому. Под ней был настил из просмоленных веток, но Кеннис проковырял в нем дырочку. Он мог бы скользнуть туда туманным облачком... если бы домовый дух по-прежнему не стоял на страже.

Но он и не собирался. Кеннис просто убедился, что девушки в крохотной хижине и вправду нет. А послушав несколько минут разговоры ее родителей, узнал, что красавицу отослали в другую деревню, к тетке.

Сами бы все ушли с охотой, да некуда. Семья бедная, кроме хижины да клочка земли ничего нет. А просто сняться с места да уйти куда ноги понесут – так первый же егерский дозор остановит. Кто да что, куда путь держите, какому кобрину принадлежите, где разрешение самовольно ходить?