Лекси Ф: Бессонница

Я, конечно, не очень хорошо ее знаю. Но в любом случае я бы не стал вести себя столь церемонно. Она глупа. Тебе просто надо поменьше от нее торчать, и все получится... (Элиотт пропустил несколько страничек) ...Да, мне пора, сказал Автор, и она поднялась чтобы проводить его. Автор шел спереди, и ее очертания вкупе с распущенными волосами и трепетом шага остались незамеченными. Плиний разглядел прореху на ее старом, немного тесном платьице - по шву, на талии сбоку - и участок кожи под ней... Секунды спустя она вернулась и села, босиком задрав ногу на ногу, и игра глаз возобновилась - только уже с несколько иным оттенком; Тебя интересует Автор, спросил Плиний? Напрасно. Ты думаешь, он станет тебя лечить? Он напишет про тебя рассказ. Пусть даже всерьез, по-настоящему очарованный своей прелестной собеседницей. Ему ведь нужно для этого тебя любить, но даже здесь он смотрит в окно чаще, чем на тебя, потому что более наедине сам с собой - ведь ты можешь перевесить в композиции? Он анатомирует твою душу и уйдет, а тебе не станет ни тепло, ни холодно. И слава богу, если ты этого никогда не прочтешь..."

Дальше читать Элиотт действительно не стал (бог знает, чем там у них все кончилось!), потому что заболела голова и в комнату вломился Начальник Всяких Проверок Пал Секамыч Задницин с вопросом "На что жалуетесь?"; Элиотт пожаловался на бессонницу и вышел.

В соседней комнате сотрудник, занимавшийся проблемами деления на два в глубоком вакууме, ползал на коленках по полу, выковыривая вакуум изо всех щелей, чтобы напихать его в камеру; он чувствовал себя на работе, как дома, дома, как в гостях и в гостях, как на работе, и, кроме вакуума, его ничего не интересовало - тем более деление на два. Элиотт чувствовал себя на работе, как в гостях, дома, как на работе и в гостях, как дома, поэтому прошел мимо.

На выходе Вахтер опять узнал Элиотта, но снова не подал виду и, шлифуя мастерство, взял пропуск за нижние уголки, сверил правильность подписей, штампов, печатей, потертостей и царапин, перенес центр тяжести на левую ногу, переместил взгляд, кивнул, отдал пропуск и лишь после этого выдохнул (чтобы показать лишний раз, что при его стаже инструкция - не догма, а руководство к действию).

На улице моросил дождь. Рабочие, сосредоточенно матерясь, закапывали траншею обратно вместе с экскаватором, потому что по плану она оказалась быть в другом месте, причем никто не знал где. Бригадир отсутствовал в поисках куска какой-нибудь трубы, чтобы по традиции поместить ее на будущее дно. Работа кипела ударным образом. Элиотт заметил на другой стороне почтальона с военкоматовской повесткой в руке, и, вдруг решив позвонить, отправился спешно прочь к телефонному автомату за углом. Закрывшмсь дверью, он набрал номер, с утра вертевшийся в голове; Алло, сказала Эмили, это ты или не ты?.. О! Да, конечно. Да, приходи, но тольк о... Нет, нет, ты все равно приходи. Обязательно. Жду.

Теперь был нужен совершенно другой автобус, и Элиотт мог позволить себе двинуться в другую сторону. Дождь испарялся на тротуарах, чтобы вскорости выпасть заново.

...Внизу подъезда дома, где жила Эмили, функционировал лифтер в проплешенной кепке и валенках, переживший империалистическую войну, коллективизацию, эвакуацию, две перестройки и упадок с крыши в далеком детстве. Он не узнал Элиотта, но вида не подал и поздоровался.

Элиотт поднялся на нужный этаж, позвонил, и, помедлив незначительно, толкнул незапертую дверь. В прихожей добавилось обстановки, отметил он про себя, наблюдая выросшие там и сям мраморные колонны извилисто-шизофреничных конфигураций и какие-то еще дизайнерские детали неясного назначения. На люстре сидела полутораметровая стрекоза, электрически трепеща крыльями, и это создавало оригинально неестественный полумрак; сливаясь с декорациями, из-за кресел и штор выглядывали гномы, эльфы, цвельфы и другие расплывчатые создания, явно напуганные появлением Элиотта; но вот вышла Эмили, и тут они повылезали изо всех щелей, норовя привлечь ее рассеянное внимание каждый по-своему. Эмили шла стеклянной походкой, зажав в правом кулаке свои мысли и отбиваясь свободной рукой от какой-то особо навязчивой галлюцинации; на ней был измятый прикид, а лица не было. Привет, как дела, спросил Элиотт, имея в виду понимание, что из человека нельзя вычесть то или иное свойство, и если он нравится, то следует принять его целиком - что с тобой? Здравствуй, ответила Эмили, продолжая любить собственно созданные композиции из кусочков знакомых и незнакомых субъектов, одним из которых был Элиотт - но я уже больше не буду; что, спросил Элиотт? Понимаешь, Прелесть кончилась, ответила Эмили, глядя в пол, но мне очень хотелось, и пришлось - Гадость... Две подряд... Но мне уже почти больше не хочется. Может быть, я некстати, спросил Элиотт? Что ты. Ты очень кстати, сказала Эмили, удерживая Элиотта за руки. Меня ужасно давно с тобой не было...

Читать дальше