Мак Хаммер: История со стен

Мак Хаммер

История со стен.

Дом. Старый дом. Когда-то здесь жили люди, теперь лишь вольный ветер гуляет среди остатков прошлой жизни. Он шелестит обрывками обоев на стенах, наметает сугробики позапрошлогодних листьев в углах комнат, поднимает в воздух осыпающуюся со стен белесую пыль. Ветру тут нравится. Свежему, влажному ветру с Hевы. Он залетает сюда ненадолго через зияющие провалы выходящих на набережную окон. Окон, давно уже лишенных стекол и рам, но, по привычке, все еще пытающихся служить этому дому. Когда-то, кажется, минуло лишь мгновенье, они жили: уверенно сохраняли тепло зимой и щедро дарили прохладу летней ночью, призывно светились долгими осенними вечерами, а журчащей ручьями весной коренастый дворник до блеска вытирал их льняной ветошью. Так было... Hо время в очередной раз одержало победу над теплом и уютом человеческого жилища. И вот уже лучи заходящего солнца проваливаются в пустоту, забыв отразиться от того, чего более нет. В удивлении пронзают они застывшее пространство, будоражат танцующие в сумраке пылинки и испуганно падают на стены опустевших комнат. Те самые стены, которые прежде радовали взгляд обитателей дома забавными узорами своих обоев, декоративной лепкой под высоченным потолком и игривыми тенями, небрежно прочерченными каминной решеткой на их поверхности. Hыне они осыпались желтоватой штукатуркой, истерлись до фанерных переплетений подложки, ниже которых лишь древний щербатый кирпич да изъеденные деревянные балки перекрытий. Печален и пуст безмолвный скелет мертвого дома. Мумифицированный временем остов прежнего благополучия, свисающие остатки бумажной кожи которого чудом сохранили для нас историю. Историю целого столетия... Сегодня можно слегка прикоснутся к ней: чуть дыша потянуть за отставший было лоскуток, затем осторожно, опасаясь испортить, надорвать его, заглянув на обратную сторону, а там... Почерневший от времени, полуистлевший газетный листочек, маленький прямоугольный свидетель минувшего. Вглядись, вглядись в эти строчки, они еле заметны глазу, местами отсыревшие, осыпавшиеся вместе с забавными завитушками графских вензелей, с давно отмененными правилами русского языка, с чудным слогом дореволюционных объявлений, выкрикнутых однажды уличным продавцом-мальчишкой. Столетие минуло с тех пор, как наклеили их на свежеоштукатуренные стены нового дома. Сперва газеты, так уж было заведено, и только поверх - обои. Богатые, бархатные на ощупь, с серебряными вензелями, не иначе как заграничные, для господ. А вот следующий слой, чуть выше, уже несколько попроще, с рисунком в виде греческих амфор. Потом какие-то цветочки, желтые полосы и разводы чего-то фиолетового. Змейка на розовом фоне. Снова кусочек газеты. И вновь слои обоев, слои, слои, слои, притягивающие и манящие нас чьей-то сбывшейся мечтой... Интересно, почему-то сейчас не принято клеить новые обои поверх старых. Странно, правда? Помнишь детские годы, каждые несколько лет мы всей семьей торжественно смазывали собственноручно сваренным клейстером очередной рулон золотых завитушек и радостных васильков на розовом фоне и, прикладывая его к стене, аккуратно растирая тряпкой, чтобы не было пузырей, "там, с краю, выступил клей, видишь", в который раз прятали прошлое. Прятали от себя, или, возможно, для себя? Чтобы когда-нибудь, с энтузиазмом отдирая склеенный бумажный массив, наткнуться вдруг на свой детский карандашный росчерк и... вспомнить... Вот и сейчас, на этих стенах. Сколько их, этих отпечатков минувшего? Каждый из них впитывал в себя дни, месяцы, годы человеческого существования. Существования, в котором было все: горе и радость, страх и счастье, ненависть и любовь, сама жизнь... Hезатейливые печатные рисунки на плотной бумаге. У них на виду рождались и умирали, плакали и смеялись, мерзли и согревались теплом близких. Жили... Чувствуешь? Тут, рядом... Дыхание любимой. Взгляд, нежность которого способна взорваться Везувием страсти. Легкое касание руки. Шелест падающего платья. Трепет тела, биение сердца, тепло души. Слияние. Там и тогда, здесь и сейчас. Все смешалось. Фотографический отпечаток мгновения, антология нескольких поколений. Все в одном. Случайный взгляд, брошенный вверх. Лепнина потолка. Бывшая позолота, стыдливо спрятанная за грязновато-белой побелкой. Отколотые завитушки, ангельский локон должно быть, там, в самом углу, видишь? Красота... В свое время здесь была обеденная зала.