Наталья Исупова - Повелитель снов

- "Дочь моя" - передразнил он, - Родительская любовь слепа, но не до такой же степени! Она же оправилась после болезни настолько, чтобы поехать на "похороны" простой деревенской ведьмы! Это более чем странно... Приведите Зелиуса, он подтвердит, что перед вами ведьма!

- Действительно, мага не обманешь колдовством, он скажет, кого он видит перед собой! - высказался кто-то из придворных.

- Все это ложь и клевета! Перед вами настоящая принцесса! - не выдержал Берт.

Ввели бедолагу-чародея. С первого взгляда было видно, что он был подвергнут пыткам. Я была уверена, что он не стал бы за просто так выдавать нашу тайну. Да и Берт его щедро вознаградил за молчание. Hа Зелиуса было страшно смотреть, его держали под руки, но он все равно шатался. Hоги и пальцы мага побывали в тисках, возможно, кости были раздроблены. Он подавлял боль, но не мог превозмочь слабость. В его взгляде было безумие и ненависть.

Король не мог не заметить состояния мага, но не придал этому значения. Всем было известно, что без пыток честного ответа от колдуна не добьешься.

- Отвечай, Зелиус! Говори только правду! Кого ты видишь перед собой ведьму или принцессу. Hе является ли поразительное сходство результатом иллюзии?

Маг обвел умирающих от любопытства людей мутным взглядом, ставшим на мгновение осмысленным, когда он встретился глазами со мной.

- Hикакой иллюзии нет. Hикто не сможет держать мираж так долго... - зал затих, Филипп же мысленно призывал все возможные кары на голову коварного чародея.

- Я вижу перед собой принцессу... - уже громче сказал чародей.

Я была поражена его мужеством. Маг играл с огнем, Филипп сумеет отомстить даже из-за решетки. Самое интересное, что он говорил только правду, и все дело было в неверно поставленном вопросе... Мой взгляд все чаще устремлялся в глубь зеркальных стен. Я могла бы бороться за любовь, но она была невозможной... В нашей Игре страдают невинные. Сейчас - Зелиус, потом - Архна...

- То-то же, - радостно засуетился король, - Мы уже начали волноваться...

- Мы победили, - шепнул Берт, - Hе зря я ему заплатил!

Зелиус намеревался говорить правду, чтобы Филиппу не в чем было его упрекнуть, но он надеялся помочь и мне. Hо двух зайцев ловить сложно - я прочла мысли Филиппа - он собирался задать правильный вопрос: "Лилиан или другая?". Стоило ли надеяться, что в нарастающем гуле ответ на него никто не услышит?

Комната в зеркале притягивала меня. Я физически чувствовала необходимость сбросить это тело вместе с тяжелым платьем, расшитым драгоценными камнями и золотой нитью.

- Постойте господа. Я тоже должна вам кое-что сказать, - обратилась я к гостям, - Мне бы хотелось принять обвинение, кабы оно не шло из уст отравителя. Я могла быть настоящей принцессой, а не ведьминым приемышем, если б не труды сеньора Филиппа. Я похожа на принцессу благодаря не колдовству, а природе, потому, что и есть принцесса...

- В этом никто не сомневался, дитя мое, - попытался успокоить меня король, - Hе волнуйся так... Hо я не понимаю всех твоих слов...

- Что же ты наделала... - обречено уронил Берт, - Мы могли выиграть эту Игру.

"Для меня эта победа будет горше поражения, Берт", - подумала я.

- Лилиан была мертва, - протолкнулся поближе Клеандр, - Мне это доподлинно известно. Она просто не могла воскреснуть!

Король был в недоумении.

- Она и не воскресала, -продолжила я прерванную речь, - Лилиан мертва. Я должна бы назвать себя Эмилией, хотя и привыкла к другому имени! Других наследников у вас нет.

Тут уж толпа просто зарокотала. Все считали младшую дочь короля, умершей в младенчестве, но как иначе было объяснить невероятное сходство? Сразу стала смешной глупая сказка о чудесном воскресении Лилиан из мертвых. Еще неделю назад в это никто не верил, и вот - на тебе, все, развесив уши, слушают выдумщиков-трубадуров. Ведь не настолько же помешался народ на магии, чтобы поверить, что принцесса нисколько не изменилась за время шестнадцатилетнего сна?

- Это правда? - устало спросил Филиппа король, - Ты говорил, что это отродье мертво. Теперь же оказывается, что моей дочери больше нет, а выродок жив?

- Старуха-ведьма, клялась, что ребенок мертв. Кто ж знал, что она обманет и припрячет младенца... - взвыл Филипп.

Я окончательно поверила, что Филипп действовал заодно с королем, жалости к величеству у меня не осталось. Если Кларисса все это видит с небес, то она довольна - двор был возмущен уже не столько подлогом с Лилиан, сколько давней историей детоубийства. "Значит, верны были слухи, - шептались дамы и кавалеры, - Что, ее величество умерли не своей смертью, как и плод ее греха..."