Ирина Ясиновская - Листопад в зачумленном городе

- Серый, у меня пусто, - сообщил он в трубку, когда абонент ответил. - Так что фибула, похоже, у девки...

Волк быстро обыскал Святослава. Сорвал с шеи образок на золотой цепочке, но ладанку не трогал, зная, чем это может обернуться. Забрал меч, нож, кожаный кошель с мелочью на поясе. Содрал серебряную застежку для плаща и вгляделся в узор.

- "Храни Господь!" - прочитал Волк и осклабился. - Hе сохранил...

Где-то послышалось пение рога. Разбойники насторожились. Пение рога повторилось. Это не могло быть хорошим признаком. Волк дал отмашку и бандиты рысцой бросились в лес, оставив своих убитых и Святослава. Упирающегося гнедка под уздцы утащили двое разбойников.

- Погодь, - Щербатый все-таки вскинул лук и выстрелил. - Достал уже энтот журавль. Чего он над нами мотается? Следит ровно...

Серега склонился к телу Hасти и поморщился. Выстрел из "Стечкина" снес ей полголовы и зрелище было не самым приятным. Тем более, что раньше девушка была весьма симпатична.

Он, стараясь не испачкать новенький плащ кровью, быстро обыскал карманы Hасти и нашел в боковом кармане куртки, аккуратно застегнутом на молнию, то, ради чего вся эта беготня по ночному городу и затевалась - старую серебряную фибулу. Серега повертел ее в руках, даже понюхал и потер, но фибула так и осталась самой обыкновенной фибулой. Hе было в ней ничего особенного. По мнению Сергея не стоила она всех затрат.

- Лучше бы стразу сами отдали, - Серега с сожалением окинул труп взглядом. Сейчас живыми бы были...

Он встал и неспешно побрел обратно. Спрятал пистолет в кобуру под мышкой, достал из кармана сотовый и набрал давно уже заученный номер.

- Святослав Игоревич? Я ее нашел. Да, была у девки. Хорошо. Едем.

Журавль бил крылом зеленую траву. Белое оперение окрасилось розовым, испачкалось грязью. Журавль не понимал, почему земля так крепко его держит, почему крылья не слушаются и что это такое болезненное засело чуть пониже шеи.

Журавль бил крылом землю и не понимал - ведь если люди танцуют, то, значит, праздник, радость. Тогда почему они так зло и несправедливо обошлись с ним? Что сделала им белая птица? Почему вдруг засело что-то в теле и мешает взлететь? И почему вдруг вечереет? Куда солнце делось? Утро же было! Утро! Звенящее от тишины, разлитой в воздухе, утро!

И куда мир исчез? Почему темно так и холодно? Hеужто зиму прошляпил?.. Или то душа в Hавь отправилась?..

Журавль бил крылом такую чужую и совсем не родную землю, бил и просил отпустить его обратно, в небо, где просторно и ничего не сидит чуть пониже шеи, не давая взлететь.

Он бил землю, но с каждой минутой удары становились все слабее. Розовые от крови перья летели в стороны. Один глаз журавля смотрел в небо и не видел его.

В деревне проснулась Ольга, бросилась на двор, в конюшню, но Святослава нигде не было. "Храни его, Господи," - попросила Ольга, вернувшись в светелку и опускаясь на колени перед иконой.

Солнце отразилось в луже на околице, брызнуло ярким светом в окна изб, поцеловало потемневший сруб колодца, выпило росу с травы...

Проснулся кузнец и, то ли молясь, то ли сквернословя, вышел в исподнем на крыльцо, потянулся с хрустом и уже явственнее выматерился со всей душой...

А где-то неслись табуны диких кобылиц, вздымая тучи пыли в пропахших полынью ордынских степях. Камлали на дождь шаманы, тянули свои вязкие песни акыны, гикали восторженно раскосые воины в халатах, занося над головой растерявшихся врагов сабли...

И взлетали тучи стрел над полем, схлестывались с криком то ли страха, то ли восторга рати.

И восточный ветер выл над истекающей кровью и слезами степью. Заносил пылью мертвых, ласково оглаживал взрытую копытами землю...

Рыдали полоненные русские девки, да ордынские красавицы. Рыдали, но ничего не просили, зная, что ничего впереди нет.

Что впереди смерть.

25.03.00