Михаил Калинин: Горящий в капле зеркал

!

!

безразличных, не хранящих в себе ничего кроме презрения к погибшим. Кто-то скажет: "Пьянь", кто-то : "Нечего гонять", но это ничего не изменит. Точка поставлена, жирная рубиновая точка на всем, что касалось двух молодых ребят, распластанных посреди дороги в неимоверных позах, и безразличие зрителей не разозлит покойников и они это знают и потому так безразличны. Но только зеркальный блеск отшлифованного бетонного блока исказится скорбью. Черная траурная пелена подернет его безупречную поверхность e iaiiiнит о предначертанном, в высшем значении этого слова, каждому в толпе обывателей; вот этого не забудут, именно этого они будут бояться отойдя от места аварии во времени и пространстве. Не разбившиеся парни, а серая печаль неотступной обреченности всего в этом мире засядет в их мозгах навечно.

Утром Леша проснется, начав очередную гонку, гонку каждого живого дня, гонку за деньгами , карьерой - гонку от себя. И все чаще по ночам, стоя голыми коленями на могильно холодном паркете, начнет замечать, что отражение не столь отрешенно, не столь зависимо, как хочет казаться.

Да, конечно, это будет он, но он другой, не такой. И движения его, и мимика будут повторяться недостаточно синхронно. Тот парень, за бритвой стекла, начнет существовать сам по себе, отказывая ему во власти над собой. И уже не совсем ясно кто хозяин, а кто дублер, кто из них живет в реальном мире, ну а кто - лишь игра света. Когда бреясь в ванной ты вдруг внезапно порежешься, зайдешься руганью, начнешь кричать на жену , чтобы она тебя не отвлекала и в этот миг невольно взглянешь в зеркало и увидишь улыбающегося, да что там улыбающегося, смеющегося себя, то не сможешь списать это на нервное расстройство. И продолжив бриться, ты не увидишь ранку на подбородке отражения потому что ... потому что отражение не порезалось. Его рука тверже твоей, он не измотан ночными кошмарами, ему неведомо похмелье. Вот так. Сначала это пугает, пугало и Алексея, но потом он привык. Человек ко всему привыкает. И подходя к зеркалу, чтобы причесаться, он уже не ждал, что там, в хрустальном безмолв!

!

!

ии, мгновенно появится он , собственно персоной. Через секунду, две- и то неплохо, один раз пришлось ждать пять минут. Как же по идиотски наверное смотрелся он со стороны, когда вглядываясь внутрь, пытался найти там себя. И ничего нельзя было сделать. На людях отражение вело себя паинькой: не пряталось, не замедлялось и не ускорялось. Это бесило. Непостоянство всегда доводило Лешу. Пьяный, он кричал на зеркало, обзывал, требовал ответов, но оно молчало. Молчала и жена. Склонив голову, она смущенно уходила в свою комнату и там плакала. Алексей догадывался, что она плачет. Слишком часто он видел ее воспаленные красные глаза. Слишком часто они садились за стол и ни о чем не говорили.

Просто ели. Только вилки цокали о поверхность тарелок и телевизор приглушенно шептал о событиях в мире. Потом мыли посуду и, разойдясь в разные части квартиры, ложились спать. А ночью - кошмар и откровения у зеркала в ответ на пристальный взгляд с другой стороны. Взгляд все больше и больше оживающий и не принадлежащий парню. И эти глаза уже не были столь испуганы, это были уже не его глаза.

Они смотрели с болью, но болью вызванной сочувствием, а не страхом.

И горечь, и печаль в них были чужими, они принадлежали отражению, это были чувства отражения. Оно как бы изучало, сверлило его разум и сочувствовало ему, своему хозяину, как собака, слизывающая кровь с пореза, медленно слизывало его ужас, и не просто глотало, а смаковало ,наслаждаясь возможностью делать это, наслаждаясь внезапно появившейся властью над ним.

А эта комната, холодная, как горная пещера с висящим сталактитом люстры, с солевыми наслоениями мусора, прежде такая нежная и уютная , согретая теплом их семьи, теперь представлялась чужой, грязной и немой. Вырванным языком валялось на кровати скомканное одеяло, выбитыми зубами разбросаны повсюду непонятные вещи, потерявшие в темноте свое назначение и очертания, как куски омертвевшей кожи свисали со стен отклеившиеся обои. Мир отказался от него, выблевал всю его душу вместе с содержимым в другую, неизвестную реальность . Жадной хваткой пытался уцепиться он за то, что у него оставалось, но ничего не выходило, он летел все дальше и дальше от друзей и знакомых, от весенних улиц, залитых ароматом зацветающей сирени, от бегущих в сутолоке деловой жизни коллег, от несбывшихся мечтаний, от неисполненных обещаний, от самых дорогих и волнующих воспоминаний, он со всего размаху лбом врезался в мертвый, холодный океан зеркала, как в тот злополучный день или сон врезался в стр!