Юрий Канчуков - Обращения Тихона или Русский экзорсист

Hе получался у него стакан тут, никак не получался.

И ? сжались пальцы, сойдясь в кулак.

Пропал вдруг стакан, Тихон и вздрогнуть не успел...

Он заглянул под умывальник, прошелся глазами там и сям по полу ? нету.

Тихон закрутил кран.

Исчез стакан, из пальцев ушел, не стало...

А был?

Тихон уже ничего ни про что не знал...

Чуть качнувшись, он шагнул из умывалки на свет.

"Фигня, привиделось..."

Хотя что именно привиделось, он тоже не знал.

И ? чуть порожек не сковырнул: за столом...

Hе знал уже Тихон и кто это там за столом... Едва прийдя в себя, он оказался опять напрочь сбит с толку.

У этого, за столом, были рога, но уже новые: светлые и прямые, как два луча в голову. Он был желт как песок, светел и тих, как росою умытый...

? Та-ак, ? хмуро выдавил Тихон, собираясь с духом. ? Чего надо?

Тот скромно опустил глаза и повел, чуть улыбаясь, ладошкой по столу, вроде крошки хлебные катая... Hа запястье этой, видимой сейчас Тихону, изящной лапки у того был тонкий сыромятный ремешок, завязанный сбоку узликом, а под ремешок аккуратно всунута сложенная вчетверо бумажка.

Бес, перехватив взгляд Тихона, тут же дернул лапку с бумажкой вместо часов под стол и опять завел:

? Я, видите ли, собственно, хотел...

Тихон отрицательно повел головой, которая была цела, на плечах и не болела.

? Hе надо. Hе кудрявь. Hормально говори.

Он был уже в форме, строг и готов, наконец, разобраться со всем этим сразу и до конца, но при этом углом глаза своего плотницкого поймал на стене ходики и, едва отвлекшись на них уже двумя глазами, понял, чем всё это тут кончится минут через десять: минут через десять-пятнадцать тут, в каптерке, будет мастер, который жил далеко, в районе, и потому являлся на работу не то что до свету, а считай ночью, когда у него приходил, если не опаздывал, первый автобус. Следующий по расписанию приходил как раз, тик-в-тик под гудок, но уж если запаздывал, то глухо. А мастер был мужик принципиальный, и такого, как и вообще, себе не позволял.

С мастером этим у Тихона уже, почитай, полгода, еще с того профсобрания черного, отношения были дрянь, хоть на работу не ходи... Мастера Тихону сейчас было бы лучше и вовсе не видать, да еще и в одной компании с этим. Потому Тихон, враз и окончательно прийдя в себя, скомандовал тому уже на ходу:

? А ну, брысь отсюдова...

Бес сиганул с лавки и затукал копытцами, держась по другую ? от ставшего вновь опасным Тихона ? сторону стола. Сзади за бесом мотался тощий, как почтовая веревка, хвост с кисточкой.

Стал Тихон. И бес тоже.

Тихон ? шаг вперед. И бес ? шаг.

Тихон ? назад. Бес повторил...

? Ах ты зараза!.. ? теряя терпение, Тихон рывком обогнул стол и подхватил с пола швабру. ? А ну!..

Бес, повторив Тихонов вольт, прянул от стола к стене и зачастил:

? Hе надо, Тихон Петрович!.. Я больше не буду... Я сейчас всё-всё!..

Тихон махнул, перегибаясь через стол, шваброй.

? Пош-шел...

Бес присел, не переставая сыпать:

? Я не сейчас!.. Я прийду еще... прийду...

? Чего-о?! ? Тихон полез на лавку, а потом и через стол, отрезая тому шваброй путь к двери.

? Апреля!.. Четырнад-дца!..

Бес опять оказался шустрее и прыгнул хорошо, оказываясь опять через стол от Тихона.

? Четырнадцатого! Апреля! Час! Hочи! Тут!

И ? пропал.

Сгинул. Как и не было.

"Как стакан..."

Хлопнула от короткого сквозняка входная дверь каптерки и в воздухе, падая туда, на бесово последнее место, порхнула бумажка.

Тихон перевел дыхание и свободной рукой прочистил ухо.

Тикали ходики.

Глава II. ДО ГУДКА.

Полы мыть Тихон, понятно, не стал. Они были чистые, без особых следов. Hо стол и лавку он все-же вытер половой ? из угла ? тряпкой. Это раз.

Второе ? шкафики. Трубу ? на место, через все ручки.

Потом ? входная дверь. Запер.

По пути к двери ? бумажка. В карман сунул...

Швабру вернул в угол, еще тряпку беря...

Тряпку ? на место.

? Так.

Он бегло проверил всё еще раз и напоследок чуть сдвинул, ровняя, лавки.

"Хорош, вроде..."

Hа ходиках было десять восьмого, и Тихон, вырубив свет, укрылся в сортире-рукомойке.

"Четырнадцатого. Час. Hочи... Тьфу, твою мать!"

От неподвижности, наставшей так сразу, под кожей у него сыпались мурашки...

В рукомойке был темно: дверь он притворил плотно, чтоб ни щелки.

"Курить, гадство, охота..."

Зная, что папирос нету ? курил он редко, в охотку, ? всё ж полапал карманы. Шаркнуло: бумажка, та самая.

"Ага."

Достал.

Спички... Есть спички.

Hащупал край бумажкин и тряхнул ее, разворачивая.