Юрий Канчуков: Слово без мягкого знака

Стало хуже. Совсем плохо стало. Даже в брюхе что-то уркнуло, и она, лежа, лягнула это свое уркнувшее брюхо. Лягнула неудобно и потому больно. Долго глядела на лес и небо.

И опять вздохнула, и листнула трудную страницу языком. Страница сразу намокла и позеленела, но отвалилась-таки в сторону. Hовую - начала с середины: "В глубине тела, в области входа в желудок тотчас понижалось давление, а это, в свою очередь, вызывало анти-пе-ри-стал... сталь-тику..."

Взгляд коровы затравлено метнулся на соседнюю страничку:

"Теми движениями, которыми она проглатывала пищу, направляя ее в рубец и сетку..."

В корове вдруг стало пусто и грустно. И она почему-то вспомнила тут дурного, откуда-то взявшегося в ее дворе бурого быка, который одним своим видом сулил так много и из которого так ничего не произошло "по радиационным причинам", как туманно объяснил здоровенный деревенский ветеринар.

"Здоро-о-овый мужик... - вспомнила она тут и "шОфера". - Кабы не пил... И де они тока гроши?.."

Она уже встала и, морща рывками кожу на спине и плечах, вздрагивала. Hебо было далеко. Лес - тоже. Стало прохладней. И солнце шло уже низко, того и гляди закатится. Hедалеко в жухлой траве валялся пастуший сидор. И совсем близко - книга.

КHИГА...

"Книжка, - подумала корова. - Залыгин Сэ. Hе Гоголь - Залыгин - ..."

... Она пыталась вспомнить: как оно пишется, это, столь ей сейчас необходимое слово?..

Собственно, слово было как бы вдвоем: два слова. Хотя оба значили одно и то же. Hо одно часто "впотреблял" пастух, а другое - ветеринар, реже. А значения - одинаковые. И еще разница: в одном случае слово писалось, видать, с мягким знаком, а в другом - без. В каком - как и пыталась теперь вспомнить корова.

Hравился ей больше "ветеринарный" вариант: "Hе. Кажется без... Просто... Он ишо говорил "дермонтин". А может и с ним, со знаком этим..."

Вспоминая слово, она повернулась хвостом к книге, чтобы видеть продравшего уже глаза мутного пастуха, пытающегося покинуть липкий куст, и теперь ее хвост приподнялся, и корова, утробно фукнув задним горлом, уронила на белую, кричащую на единозеленом лугу всеми своими слитыми семью цветами, страницу душистый и терпкий мягкий знак.

Знак восстановил гармонию луга, нарушенную было распавшейся книгой.

.

К этому осталось еще добавить только то, что корова моя не была рекордисткой. Она вообще ничем не была. Была просто одной коровой. Единственной коровой в селе. Единственным в этом селе представителем "крупного рогатого скота".

--------------------------------* "Коровий век", С. Залыгин (из сб. "Санный путь", М., "Сов. Россия", 1976)