Юрий Карабчиевский - Воскресение Маяковского

Я, конечно, не стану всерьез утверждать, что "любовь" - единственно верное слово, которое исчерпывающе описывает мое отношение к Маяковскому. Но если перечислить по мере важности все оттенки того непростого чувства, какое испытывает автор к герою, то и это слово займет свое место и даже, может быть, не последнее.

Вот, пожалуй, то главное, что на прощанье мне хотелось сказать читателю. Все прочее - в книге.

Апрель, 1989 г.

* Сегодня все шире расходится версия, что так оно и случилось тогда, в апреле тридцатого. Что предсмертное письмо - подделка Брика.а Полонскую вынудили написать, как надо, и слова "самоубийство--это убийство" следует понимать буквально... Я, конечно, ни секунды не сомневаюсь в способности и готовности наших доблестных органов во все времена совершать подобные подвиги. И, однако, уверен, что в данном случае они ни при чем. Нет, Маяковский не был убит, он убил себя сам. Аргументов достаточно, и внешних и внутренних. Прежде всего - никому тогда это было не нужно. Он никому не мог помешать, он был болен, сломлен, слаб и податлив. Знал же... если что-то и знал, то очень немногое, убирать именно его не могло быть резона, а на всякий случай, впрок - не пришло еще время. И его самоубийственный настрой накануне, и естественность, ожидаемость такого конца, та давняя тяга... Но главное - тексты. Осип Брик мог, допустим, подделать почерк, но уникальный слог Маяковского, его голос, который, при всех придирках, мы, конечно же, явственно слышим в его письме ,- Осип Максимович подделать не мог бы. Нет, невиновен! Но и простодушные записки Полонской не были написаны по заказ у, уж хотя бы потому, что никакому заказчику они, такие, не была выгодны, а еще потому, что в письменном тексте нельзя сымитировать простодушие, как нельзя сымитировать литературный талант.

И последнее. В случае убийства Маяковского непременными свидетелями или даже соучастниками должны были быть по крайней мере четыре человека (не считая соседей): Брики, Лавут и Вероника Полонская. Ни один из них (считая соседей) не был впоследствии ни устранен, ни хотя бы посажен. Я думаю, это обстоятельство, почти невероятное, лучше всего опровергает любые детективные версии.

* Промежуток между этими звеньями хорошо заполняет Цветаева:

Остановить не мог Мир меня, Ибо единый вырвала Дар у богов - бег.

* Промежуток между этими звеньями хорошо заполняет Цветаева:

Остановить не мог Мир меня, Ибо единый вырвала Дар у богов - бег.