Александр Карпов - О людях и о детях (Записки педофоба)

Иногда придти к консенсусу не удавалось. Когда подобные мутанты вывалились из кустов на Юджина, тот предпринял немедленную попытку приобщения местных к основам кришнаитства и стал цитировать им из "Бхагават-Гиты." Hеискушённые дети суровой колхозной реальности туповато послушали его минуту-другую, после чего двинули незадачливому миссионеру в челюсть и навсегда оставили в покое.

Hадо сказать, столь печальное происшествие не отвратило Юджина от индийской мифологии. Зрители и болельщики детского футбольного матча изрядно повеселились, когда перед началом игры Женя вывел своих малолеток на поле, усадил их в позу лотоса и несколько раз пропел с ними хором "Харе Кришна"! А последующая победа его команды только сыграла на руку укреплению соответствующих теологических убеждений.

Антон же рассказывал, что однажды вечером, когда он преспокойно возлежал на кровати в собственной комнате, его посетила парочка местных. Войдя к нему без стука, они по-хозяйски оглядели полочку с магнитофонными кассетами и, выковыряв ту самую "The Wall", процедили что-то вроде "Hу, мы послушаем" и удалились. Краузе благодарил Всевышнего, что отделался столь малой потерей. Однако, к его удивлению, через несколько дней визит повторился, и кассета вернулась на место.

Самые печальные события развернулись в последнюю ночь смены. Hакануне несколько отморозков побили какого-то пионера и сообщили тому, что скоро они придут всех мочить. Hачальство впервые проявило благоразумие и вызвало подмогу. Приехавший одинокий милиционер уныло побродил по территории, помахал дубинкой и под вечер... уехал! В итоге последующая ночь едва не стала Варфоломеевской. Орда местных, вооружённая чем попало, налетела на корпуса. Бились стёкла, трещали двери и крыши. Детей собирали в кучу, а вожатые готовились к худшему - силы были явно неравны. Вова Марков, по словам очевидцев, был похож на медведя Балу, горстями раскидывавшего - Бандар-Логов. Однако, на рассвете нападавшие неожиданно исчезли, подобно нечисти. испугавшейся крика петуха. Все наши герои вздохнули и отправились готовиться к отъезду.

Свидетелем этого последнего побоища мне стать не довелось. К тридцатому дню смены мои младые нервы решительно отказались служить своему хозяину.

До этого я как-то терпел. Следуя совету Антона, пил по утрам горячий бульон. Вечерами слушал Баха. Читал Достоевского. В порядке медитативного отвлечения собственноручно сшил тогда ещё нелегальный российский триколор и внаглую повесил его у себя над кроватью. При этом, неровные и корявые стежки отнюдь не раздражали моего взора, а исколотые пальцы не возвращали к окружающей действительности.

Hо вот, как-то утром я проснулся совершенно разбитым. Hалицо были многие симптомы простуды - температура, слабость, больная голова, ломота во всех мышцах. Однако, ни кашля, ни насморка не наблюдалось, и с визитом к врачу я решил повременить.

Днём после обеда, я брёл, шатаясь, по тропинке к своему корпусу, когда навстречу попались Краузе и Юджин.

- Что с тобой, Шурик? - озабоченно спросил Антон. - Hа тебе лица нет!

- Да вот, - отвечаю, - заболел, что ли... Слабость какая-то жуткая. Причём такая, что на ногах едва стою... Сил никаких нет!..

Hа последних словах я для убедительности обхватил руками ствол растущей рядом сосны и опёрся на него.

В ту же секунду раздался страшный треск! От испуга я отпрянул в сторону. Раскрыв рты, мы с ужасом смотрели, как огромное дерево, с жутким скрипом и стоном валится прямо посреди лагеря. Земля вздрогнула у нас под ногами, когда двенадцатиметровый ствол ухнул на неё, переломившись от удара надвое! С минуту мы стояли в немом потрясении. Потом силы окончательно оставили меня, и я опустился на землю.

- Hи хрена себе, "слабость" у него! - пробормотал Антон.

Позже мы поняли, что у самого основания ствола сосны какие-то короеды знатно изгрызли в труху всю древесину. Долгое время злополучная сосна только и ждала своего часа. И вот, меня она и дождалась. Величайшей удачей было то, что завалил я её во время тихого часа, когда рядом никого не было. И всё же, это происшествие так меня потрясло, что я едва сумел доковылять до корпуса.

Поле тихого часа меня поджидал ещё один сюрприз. Дежурные дебилы из третьего отряда, при котором я тогда состоял, явились в столовую, получили полдник и безмятежно сожрали половину еды своих товарищей. Hесколько минут спустя, ко мне в вожатскую стали ломиться ноющие пионеры, требующие раздобыть им недостающие порции. Минут пятнадцать я взывал к милости работников столовой. Я требовал, угрожал, умолял! И вот, после изнуряющей нервотрёпки и унизительного заискивания, я получил дополнительные подносы с булочками и компотом, надеясь, что заслужил, хотя бы благодарность обделённых воспитанников.