Дмитрий Быков - Военный переворот (книга стихов)

И тем более не доставалось с бою.

Да, душа моя тоже пела,

И цвела, и знала уют.

Быть счастливым - целое дело.

Я умею. Мне не дают.

ТРЕТЬЯ БАЛЛАДА

Десять негритят

пошли купаться в море...

Какая была компания, какая резвость и прыть!

Понятно было заранее, что долго ей не прожить.

Словно палкой по частоколу,

выбивали наш гордый строй.

Первый умер, пошедши в школу,

и окончив школу, второй.

Третий помер, когда впервые

получил ногой по лицу,

Отрабатывая строевые упражнения на плацу.

Четвертый умер от страха, в душном его дыму,

А пятый был парень-рубаха

и умер с тоски по нему.

Шестой удавился, седьмой застрелился,

с трудом достав пистолет,

Восьмой уцелел, потому что молился,

и вынул счастливый билет,

Пристроился у каравая, сумел избежать нищеты,

Однако не избежал трамвая, в котором уехала ты,

Сказав перед этим честно и грубо,

что есть другой человек,

И сразу трое врезали дуба, поняв, что это навек.

Пятнадцатый умер от скуки,

идя на работу зимой.

Шестнадцатый умер от скуки,

придя с работы домой.

Двадцатый ходил шатаясь,

поскольку он начал пить,

И чудом не умер, пытаясь

на горло себе наступить.

Покуда с ногой на горле влачил он свои года,

Пятеро перемерли от жалости и стыда,

Тридцатый сломался при виде нахала,

который грозил ножом.

Теперь нас осталось довольно мало,

и мы себя бережем.

Так что нынешний ходит по струнке,

охраняет свой каравай,

шепчет, глотает слюнки,

твердит себе "не зевай",

Бежит любых безобразий,

не топит тоски в вине,

Боится случайных связей,

а не случайных - вдвойне,

на одиноком ложе тоска ему давит грудь.

Вот так он живет - и тоже

подохнет когда-нибудь.

Но в этой жизни проклятой

надеемся мы порой,

Что некий пятидесятый,

а может быть, сто второй,

Которого глаза краем мы видели пару раз,

Которого мы не знаем, который не знает нас,

подвержен высшей опеке,

и слышит ангельский смех,

И потому навеки останется после всех.

ВОЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ

ВОЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ

(ТРИНАДЦАТЬ)

маленькая поэма

"Полдень в комнате."

(И. Бродский)

1.

У нас военный переворот.

На улицах всякий хлам:

Окурки, гильзы, стекло. Народ

Сидит по своим углам.

Вечор, ты помнишь, была пальба.

Низложенный кабинет

Бежал. Окрестная голытьба

Делилась на "да" и "нет".

Три пополудни. Соседи спят.

Станции всех широт

Стихли, усталые. Листопад.

В общем, переворот.

2.

Сегодня тихо, почти тепло.

Лучи текут через тюль

И мутно-солнечное стекло,

Спасшееся от пуль.

Три пополудни. То ли режим,

То ли всяк изнемог

И отсыпается. Мы лежим,

Уставившись в потолок.

Собственно, мы уже за чертой.

Нас уже как бы нет.

Три пополудни. Свет золотой.

Это и есть тот свет.

3.

Вчера все кончилось: детский плач,

выстрелы, вой старух...

Так после казни стоит палач

И переводит дух.

Полная тишь, голубая гладь,

Вязкий полет листвы...

Кто победил - ещё не понять:

Ясно, что все мертвы.

Так заверша6ется большинство

штурмов, штормов, атак.

Мы ли не знаем, после чего

Тоже бывает так?

4.

Миг равновесья. Лучи в окно.

Золото тишины.

Палач и жертва знают одно,

в этом они равны.

Это блаженнейшая пора:

пауза, лень, просвет.

Прежняя жизнь пресеклась вчера,

Новой покуда нет.

Клены. Поваленные столбы.

Внизу не видно земли:

Листья осыпались от стрельбы,

Дворника увели.

5.

Полная тишь, золотая лень.

Мы с тобой взаперти.

Может быть, это последний день:

завтра могут прийти.

Три пополудни. Полный покой,

Точка, верхний предел.

Чуть прикасаясь к руке рукой,

но не сближая тел,

влажной кожей на простыне

И к потолку лицом...

Три пополудни. Тень на стене:

ветка с одним листом.

6.

Снарядный ящик разбит в щепу:

вечером жгли костры.

Листовки, брошенные в толпу,

Белеют среди листвы.

Миг равновесия. Апогей.

Детское "чур-чура".

Все краски ярче, и тень теплей,

Чем завтра и чем вчера.

Что-то из детства: лист в синеве,

Квадрат тепла на полу...

Складка времени. Тетиве

Жаль отпускать стрелу.

7.

Так качели порой, грозя

Качнуться вокруг оси,

вдруг зависают: дальше нельзя.

Так иногда весы,

Дрожа, уравниваются. Но

Опять качнуться грозят.

Верхняя точка. А может, дно.

Дальше - только назад.

Скамейка с выломанной доской.