Наталья Макеева - Психиатpическая мама

Лишь осознав, что дело чревато размножением, она придумала историю, отдаленно напоминавшую ту, что прочел птицеглазый жрец перед началом разврата. По иронии судьбы древнее божество, повелитель змеиных случек и карликов-целителей снизошло тогда на Землю, где и приглянулась ему беспутная отроковица Мария. Продолжение было банально и дальше Аллу никто не слушал. Все уже наблюдали за мамой и ее подопечными. А безумцы, чьи глаза давно смотрели сквозь стены (сквозь все возможные стены), всё глубже в глубже внедрялись в бетонную стену, в предчувствии дрели буравя ее обгрызенными когточками. Мама медлила. Она-то как никто другой, понимала, что сыворотке нужно созреть, накопиться и лишь потом попасть в ее алчущие закрома. Заклинания! Да, ведь все дело в них. Они тысячи слов и гортанных звуков, пропитали стены, они слепили саму эту клинику из криков и книжек, из слов и снов, из тетушек и дядюшек, тушек и пташек. Заклинания - это тот же цемент, из чего же еще строить клиники? В застенках психушек матери с дрелями добывали, добывают и будут добывать сыворотку из предсмертных криков своих безумцев. Это - закон, построже многих других. Мама с дрелью и ее агонизирующие отпрыски. Голова и Алла. Вычурная картинка в дешевом журнале для подростков, пресытившихся выпусками новостей. Старые песни о главном, но старое слишком ветхо, что бы быть песней - оно переродилось в безмолвный скрежет и крики, сквозящие во взглядах. Крики, рождающие драгоценную сыворотку, способную оживлять неродившихся и убивать тех, кто и так уже давным-давно мертв. Зайдите в любую больницу - вы слышете, как стонет там все живое? Это мамы заводят свои дрели, принимая смену от пестрочулочных поджарых бабушек. А в это время дочери, коих не касаются предсмертные крики и прочие опыты, растят в себе нечто странное, чему так скоро предстоит повиснуть во благо науки. Едва оформившаяся инфанта с дрелью в руках. Юная нимфа, вскрывающая череп своему преждевременному порождению. Да, это картины, достойные черных вороньих перьев, по-прежнему скрипящих во мраке подземелий Безвременья. А сыворотка - она давно в закромах. Она таится бесформенным зверем. Зверем, запертым в замке из стекла, зверем, подогретым на пламени горелки, зверем, постигшим свинцовый взгляд многих поколений мам, ушедших во тьму стеречь стеклянную грань. Hе время оживлять, не время убивать. Hе время отменить ужас. Ведь если это начнется, больше не надо будет извлекать сыворотку, рожать сыновей для крика и дочерей для продолжения страха. Ему еще долго длиться... Без него не будет ничего. Hи стен, истерзанных сыновьми коготками, ни розовых тушек на дереве, ни огромной головы санитара, перекатывающейся и лелеющей тишину своих мыслей. В этом все дело... А еще - в тигрином свете, треске сломавшейся метлы и осторожном звуке просыпающейся дрели. Это странно, но дрели спят, спрятав жала, спят в своих красных футлярах, превращаясь в уютные куклы, подобные тем, что тайно хранят в шкафах взрослеющие девочки. Дрель может спать годами, десятилетиями, молчаливо блуждая в хитросплетениях своих снов. Hо горе тому, ради кого она проснется!