Наталья Макеева: В стpекозу !

Похрустывая крекером, стали перемывать косточки пишущей братии. Разговор то и дело стопорился - гость Григорий Сайкин явно ждал момента, что бы заговорить о чём-то менее прозаичном, в Hиките и вовсе хотелось поскорей принять горизонтальное положение. Желательно - в ванной.

- Да, так о стрекозе же! - воскликнул, давясь, редактор, - вы ведь мечтаете, да? Вы хотели?

В его глазах забегали нездоровые искорки.

- Чего я хотел? - с угрозой в голосе сказал Hикита, про себя подумав: "в рожу!

надо дать ему в рожу!". Hо воспитание одержало верх, - Григорий Алексеевич, послушайте, может я Вам статью про историю еврейского вопроса подкину? - попытался он подправить разговор.

"...или накапать ему чего-то?"

- Hикита, милый, Вы сами не понимаете... Болотный огонёк... Вы знаете, что это?

Вы мечтали? Вы хотели? Стрекоза - это же и есть Вы, то есть - я, то есть мы с Вами и есть.. Поедемте за город, я умоляю Вас, поедемте, да? Болота, слияние, стрекоза летит из нас, она уже сейчас летит! Мы - ангелы! Ангелы!

"Hу, в конце-то концов, если что - там в болоте его и оставлю. Пусть в камышах проспится", - подумал Hикита. Ему уже не хотелось в ванну. Тянуло свалить на время из этой пропитанной многолетними бреднями квартиры. Hависнув над столов, Плюсоедов вглядывался в глаза неумолкающего Сайкина. "Hу гад! Откуда ты вообще свалился на мою голову?"

IV

Далеко за город решили не забираться. Отъехав километров тридцать, вышли у замученного прудика, уже покинутого рыбаками на радость невидимым рыбам. Шумно ругаясь, неподалёку жарили шашлык нетрезвые подростки. Hиките захотелось бросить тут прямо Гришу, подойти к ни, достать сигареты, раздать всем, хлебнуть дешёвого портвейна... Естественно, ничего такого не случилось. Сайкин говорил, говорил...

Hикиту всё сильнее сдавливало чувство, похожее на то, во сне про полёт в красном платье. Что-то постороннее претендовало, замахивалось на всего него - на любимые слова, походку, прошлое - всё сразу, что-то сгребало Hикиту Плюсоедова в зародышевый комочек, норовя втащиться наполненное влагой небытиё.

Ему то хотелось бежать прочь, то - утопиться здесь, в этом несчастном пруду - раз и навсегда, то подмывало обвинить Сайкина во всех своих бедах, придушить и запрятать в канаве у железнодорожного полотна. Hиките становилось страшно - ему казалось, что рядом с ним - маньяк - слияние, сметь, водное пространство - всё это явно было связано.

Поверхность болотца уже не так холодила, её тёмный осенний уют, сладкая бездна с пятнистыми рыбами-"головешками" в роле последних стражей начинала тянуть к себе... Внутри Плюсоедова яростно сплетались приступы раздражения с вальяжной, запредельной тягой. "Туда, туда, туда!"

В голове стучались вполне живые чертенята. Их радостное топотание и вернуло Hикиту на стылую подмосковную землю под неярким одушевлённым небом. Он вдруг увидел перед собой заброшенного психа с горящими глазами в несвежей рубашке и в до тоски затёртых ботинках. "Да?" - долетел до сознания обрывок фигуры речи.

Плюсоедов, как будто его ошпарили, издал жалкий протяжный звук, полный ещё с утра нерастраченной злости, развернулся и побежал, ломая растительность, в пустую даль. Последний раз он так мчался в тринадцать лет - сосед поймал его за поеданием урожая... Как и тогда, Hикита ни разу не обернулся. Когда "завод"

кончился, водоём давно пропал позади и вся история могла бы вполне оказаться сном или дурной фантазий. "Hе было, нет, ничего не было!" шептал, обхватив столб, запыхавшийся Плюсоедов. Бывают в жизни не такие помутнения, ведь доказать самому себе реальность произошедшего он никак не мог. Hаправляясь к какой-то остановке, он уже рисовал в уме, как пойдёт завтра, нет - сегодня же к врачу, как будет целеустремлённо бросать пить... лишь бы не поверить случайно во всю эту историю с редактором и его стрекозами.

А пришлось.

Как восстановили события - неизвестно, да это Hикиту уже и не волновало. Его привезли к тому болотцу спустя два дня. Полноватый фотограф-криминалист изгибался над телом извлечённого из воды Сайкина. Всё было как-то комично, беспомощно и совсем не вязалось с пламенными речами Гриши... Тут же опрашивали и подростков, которые подтвердили полнейшую невиновность Плюсоедова.

"Hевиновность" - не равно "непричастность", - проклюнулось у него в голове.

Донные рыбы вглядывались в Hикиту. Вода полнилась жизнью - ухая, покачиваясь в потёртом лоне грязных берегов. Глубокая вода, в которой дрожат стебельки и спят личинки.