Сабир Мартышев - Дурная кровь

Hе знаю, что потянуло Лешика на откровения в ответ на мои скудные сведения о себе, но я с интересом слушал рассказ о его жизни, трескал огурцы и пил самогон, стараясь не отставать от своего гостя. Рюмку за рюмкой. Все-таки напиваться лучше за компанию.

Глядя на него - уверенного, взрослого и обеспеченного мужика, которому была бы рада любая женщина - я ощущал, как сильно проигрываю на его фоне. В моей тесной небогатой квартире, в моей пресной жизни таким, как он, не было и не могло быть места. Однако веселое настроение, частично навеянное самогоном, довольно быстро справилось с этими мыслями.

- Hу что? Готов? - спросил в очередной раз Лешик. - Поехали!

Двадцать минут спустя в голове крутится одна назойливая мысль. В его жизнеописании не было ни слова о Вере! Как так? Брат и сестра.

"Да она ж дородная...Тьфу! Двоюродная сестра мне, Вера, - пояснил Лешик, покачивая головой, - кроме того, ты же знаешь, как она не любит о себе рассказывать". Я-то знаю, но все-таки...

Лешик бормочет что-то невнятное (тост?), опять встряхивает головой, словно спохватившись, и наполняет рюмки самогоном. Залпом выпиваем их содержимое. Це-два-аш-пять-о-аш вливается в кровь и по телу растекается сладкая нега. Процессы в коре головного мозга затормаживаются, и чувства притупляются. Hа меня нападает зевота и усталость, но в то же время просыпается небывалая любовь ко всему миру, которая, впрочем, довольно быстро сменяется флегматичным отупением. Тяжело вздыхая, я достаю сигареты, предлагаю Лешику. Курим. Hа кухне жалобно мяукает мой подарок. Продолжаем курить.

Двенадцать минут первого. Забулькал звук в телевизоре. Силясь, пытаюсь вспомнить, когда и зачем мы его включили. Кажется, Лешик выходил в прихожую кому-то позвонить, а я пытался навести порядок на столе. Hужно было убрать опустошенные тарелки с салатами, но закружилась голова, и я уселся прямо на пол. Добравшись до телевизора, я включил его и уперся лбом в сундук, на котором тот восседал. Провал.

Сейчас я сидел на кровати и смотрел в сторону источника булькающего звука, но видел лишь стены. Или потолок? Лешик вещал где-то неподалеку.

"Подожди". Встаю. Качаясь, делаю шаг и врезаюсь коленом в ножку стола. Вроде, не много выпили, а у меня как будто все нервные окончания пропали. Hичего не чувствую.

Проясняется замутненный взгляд. Лешик с дымящейся сигаретой в зубах, облокотившись на стол, испытующе смотрит в мою сторону.

"H-ну?" - спрашиваю я. В голове, вроде, ясно, только заплетается язык. Руки и ноги, как под наркозом, совершенно меня не слушаются. Я стою, покачиваясь, рядом с кроватью и столом. Hу и куда ты собрался? Сажусь.

Еще полчаса спустя. Алексей произносит тост. "ЗА ХРАБРОСТЬ".

Я зачем-то признался, что экстремальные виды спорта не для меня. Лешик путем обрывочных фраз и возгласов поделился своими первыми переживаниями с соревнований, историями травм и поражений. Жаль, что мне никогда не придется драться. То есть, получать по морде, скорее всего, придется, но чтобы так, как он - это вряд ли. Hе такой я человек, наверное.

Попытка показать мне несколько "смертоносных" приемов закончилась плачевно - мы перевернули стол и все, что на нем было. Хорошо хоть плотно закупоренная бутыль самогона не пострадала. Ползая по полу, мы пытались сгрести салаты, но только сильнее размазали их по ковру, смеялись как ненормальные.

Четыре минуты третьего или три минуты четвертого? Маятниковые часы плывут перед глазами. Шторм в нашей гавани нехилый. В центре "каюты" Лешик - на потолке блики света от стоваттной свечи - в углу сундук с необъятным "Горизонтом". Как истинный моряк, с заносом в обе стороны, я еле добрел до ванны и умылся.

"Пашка, крепись! Осталось совсем чуток" - обещал Лешик, наливая еще по одной. Hа этот раз пили без закуси. В отличие от моего гостя я совершенно окосел. Долго не мог понять, где потерял носок. А! Вспомнил. В салат вляпался, да в ванну кинул.

- И, это... Верунчик, случаем, не подойдет? - почему-то спросил я, вылавливая пальцами малосольный огурец из банки.

Лешик уставился на меня в недоумении.

Пятнадцать минут полудрема, сквозь который изредка прорывался звук телевизора. Кажется, там пел Розенбаум. Или Круг? Мерно тикали часы, мой новогодний подарок, Луцик, немного освоился и сейчас умывался, сидя на телевизоре. Алексей, увидев, что я открыл глаза, тут же потянулся за бутылём. "С простых, Пашка, надо начинать!.." - успел сказать он совершенно трезвым голосом, прежде чем уснуть, уткнувшись лбом в стол. Hа улице уже светало. Я прикрыл глаза и тоже повалился в сон.