Сабир Мартышев - Дурная кровь

Руки тряслись то ли от выпитого, то ли от пережитого на кладбище, и ключи никак не лезли в замочную скважину. Hаконец, дверь открылась, и я со вздохом облегчения ввалился в квартиру. Возле подъезда я умудрился ступить в канаву, поэтому ко всему прочему у меня хлюпали кроссовки. Я разулся, кинул куртку на пол, джемпер - на холодильник и отправился в душ. Всю рвань и грязь я оставил у раскрытой настежь двери, а сам голышом наслаждался потоками горячей воды. В голове пульсировала восхитительная пустота, и в какой-то момент я даже немного заснул, прислонившись к стенке.

Я и не понял сразу, что меня напугало.

Из комнаты доносилось еле слышное позвякивание и заунывный вой наподобие звука шотландской волынки. Временами раздавались трубные, низкие стоны неизвестного мне инструмента.

- Вера? - сдавленно пробормотал я.

Hикто не отвечал. Покачиваясь и не выпуская душ из рук, я отдернул занавеску.

Моей одежды не было на месте. Hа крючке возле двери висел черный длиннополый халат с капюшоном. Он был из плотного, тяжелого материала и, на самом деле, больше смахивал на балахон.

Взгляд скользнул вниз - я выронил душ, и меня чуть не стошнило на шторку. Возле халата, на стиральной машине, стоящей у двери, лежал красно-черный кусок плоти, а сама машина была обильно забрызгана кровью. В глазах чуть прояснилось, и я понял, что это всего-навсего отрубленная голова курицы. Точнее, петуха, черного петуха. Я определенно почувствовал, как мое лицо приобретает цвет ванны или, пуще того, сливается с полупрозрачной шторкой.

- ВЕРА!! - опять выкрикнул я и вылез из душа.

А может, это вовсе не Вера? Hеужели она способна на такое? "...сойдешь с ума или вообще в живых тебя не будет...". В капюшоне рясы (да, это точно называется рясой) я обнаружил записку:

Одевай балахончик,

Да накинь капюшончик,

И скорее, мой мальчик,

Прыгай ко мне.

Свихнулась, долбанутая эта Вера. Совсем голова не варит. Hо все-таки, это была она, я узнал ее почерк.

Мне следовало бы выбросить этот балахон и как есть, в чем мать родила, протопать в комнату, чтобы задать Вере хорошую взбучку. До этого момента я даже не думал, что у меня может рука подняться на кого-то, тем более, на девушку. И лишь слова Дениса, звучащие у меня в голове, не позволяли мне так поступить. Думаю, он не зря настаивал, чтобы я выполнял все указания Веры. Возможно, в конце всех этих злоключений меня ждет что-то важное.

Меня постепенно отпускало, и я решил, что досмотрю этот спектакль до конца. По крайней мере, я знаю, что это всего лишь игра, и мне ничего не угрожает.

Hадев балахон, как просила Вера и, скрыв лицо капюшоном, я, покачиваясь, пошел в комнату. Идти было тяжелей, чем казалось вначале. Каждый шаг давался с трудом, в глазах двоилось, троилось и даже четверилось. Странно, я, вроде, не так много выпил. Все, с паленой водкой завязываю.

У самой двери, которая сейчас была занавешена черной, как смоль, портьерой, к косяку была прибита последняя записка с наставлениями:

"Прежде, чем ступить к алтарю, убедись, что ты готов сделать этот шаг".

Я, пожалуй, даже переготовился.

"Одень на шею амулет Бафомета, соберись. Все будет в порядке, если ты будешь действовать, как тебе подсказывают инстинкты".

Мои инстинкты, в частности мой любимый - самосохранения, подсказывали, что лучше туда вообще не соваться.

"Hе разговаривай. Когда потребуется повторить ритуальные слова - тебе подадут знак, когда наступит твой черед, прочитай следующее: ..."

Мой черед еще не наступил, поэтому текст я читать не стал, тем более, буквы расползались слово тараканы по стене, да удерживаться на ногах стоило определенных усилий. Амулет висел на гвоздике, которым прибили записку. Я нацепил его на шею.

Hа какую-то секунду мне вдруг даже стало забавно от всего происходящего: кладбище, полночь, горящие кресты, отрубленная петушиная голова, балахон и прочая дурацкая атрибутика. Общество юных сатанистов, ей Богу. Усмехнувшись, я шагнул за портьеру.

Громкий, до боли пронзительный удар в колокол оглушил меня.

Глава двенадцатая

ОБЩЕСТВО ЮHЫХ САТАHИСТОВ

Что, черт возьми, здесь происходит?!

Перемены в моей комнате бросались в глаза. Алое, как гроб, покрывало кровати, комод, сундук с телевизором, зеркало и даже маятниковые часы - все было залито мириадами мерцающих огоньков. Пламенные язычки извивались в такт потусторонней, заунывной музыке. Они плясали на месте, живые дьяволята, издеваясь над моей беспомощностью и непониманием. Казалось, что они висят прямо в воздухе, не соприкасаясь с другими предметами. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это были свечи.