Сабир Мартышев: Дурная кровь

Hа вид ему было чуть больше сорока, то есть, как и мне. Преждевременная седина и серые глаза, в которых светился ум, выгодно отличали его от остальных посетителей бара. Его пиво уже было выпито, и сейчас он изредка очищал фисташки перед тем, как отправить их себе в рот. Мой новый знакомый понимал, что я произношу преамбулу, и потому не торопил меня с объяснениями.

- Кто не ощущал пресловутого ледяного кома ужаса в животе хоть раз в жизни? А это неповторимое призрачное покалывание, словно от мелких электрических разрядов, которое говорит мозгу "Я хочу этого человека"?

Hе этого, конечно, подумал я, глядя на соседа.

- Причем, и то, и другое есть проявление инстинкта самосохранения. Только страх является его защитной функцией, - я задумчиво почесал лысеющий затылок, - которая позволяет особи сохранить свою жизнь, а сексуальное влечение...

- ...продолжить ее в новом поколении, - подхватил он, увидев, что я замялся в поисках подходящего слова.

Я утвердительно кивнул - мне попался внимательный и, самое главное, неглупый слушатель. Люблю иметь дело с такими.

- Раньше я не думал об этих вещах, был другим человеком. Восемнадцать лет - это не увядающий обыватель, привыкший к своей размеренной жизни. Другие заботы, иные возможности, перспективы. Молодому пареньку не знакомы кризис среднего возраста, плешь в когда-то пышной шевелюре, вечные проблемы отцов и детей, да и многие другие "прелести", с которыми мы сталкиваемся по ходу времени. Тогда я был уверен в себе и спокойно смотрел в будущее.

Он немного склонил голову, словно предвосхищая мое "но". Я же не торопился с продолжением, вспоминая дни далекого прошлого.

- Hо... появилась Вера, с легкой руки перечеркнувшая мои спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Страх и половое влечение - эти два чувства для меня неразрывно с ней связаны. Сплетенные в грязный черный клубок они до сих пор живут в моей памяти. Странно, - усмехнулся я и отпил пива, - у судьбы, видимо, есть определенное чувство юмора. Ее звали Вера. Hо вера во что? Я пытался найти в этом смысл, однако мои поиски не увенчались успехом.

Опустошив кружку, я махнул помощнику бармена, чтобы тот принес еще.

- Итак, - вздохнул я, готовясь окунуться в воспоминания, прятавшиеся в дальних уголках моей памяти, - влюблялись ли вы когда-нибудь животом? Если нет, то слушайте. Это моя история.

Я ускорил шаг и в очередной раз пожалел о том, что отправился к тетке на ночь глядя. Фонарь по другую сторону улицы замигал, словно соглашаясь со мной, и потух. Следом за ним выключились третий, пятый, седьмой и далее по цепочке, оставляя меня наедине с тенью собственных дурных предчувствий. Опять на электричестве экономят, подумал я, а потом еще удивляются, что у нас такая преступность в темные часы суток.

Как некстати тетя Сима позвонила матери в ту минуту, когда мне приспичило выйти покурить - уж лучше бы я спал. Оказалось, что мать забыла у нее очки и не сможет завтра без них работать. Тогда я лишь вяло возмутился, выругался про себя, но отказать не смог. Дали бы мне слово сейчас.

- Черт, ну и идиот, - произнес я вслух и испугался громкости собственного голоса в ночной тишине.

Оглядевшись вокруг я решил, что лучше спрятать часы и цепочку в задний карман джинсов. Мало ли, а так все равно спокойней, хоть в глаза не бросаются. Закончив с этими манипуляциями, я снова зашагал вперед.

По пути мне попалась лужа, через которую я, не колеблясь, прыгнул. Только в прыжке я понял, что отсутствие света сыграло со мной злую шутку лужа была больших размеров, чем казалось вначале, и занимала львиную долю пешеходной дорожки и проезжей части. Потому совсем неудивительно, что приземлился я прямо в нее.

Обувь мгновенно промокла, и, решив, что теперь уже нечего терять, я смело шагнул вперед, оказавшись по щиколотку в воде. Еще раз помянув тетю Симу добрым словом, я направился в сторону проезжей части. Hе успел я сделать и пары шагов, как сзади внезапно раздался безумный звук клаксона. Я метнулся вбок прежде, чем понял, что происходит. В пугающей близости пронеслась легковушка и обдала меня мощным фонтаном брызг из злополучной лужи.

Представляя собой довольно жалкое зрелище (грязная вода стекала с меня ручьями, промокшие волосы жадно облепили лицо), я стоял посреди большой лужи, совершенно растерявшись. Я машинально принялся стряхивать с себя воду, но тут же прекратил это бессмысленное занятие - одежда промокла до нитки, и мне надо было срочно переодеться.