Сабир Мартышев - Две Тани

Я не заметил, как взял ее руку в свою. Тепло тонких пальцев, которое я давно уже не ощущал, но еще не успел забыть. Мне захотелось прижаться к ним губами, но я сдержался.

- Может, нужно время? - вдруг вырвалось у Тани, но она тут же поправилась. - Хотя к чему я... Такое никогда не оживает.

Она пытливо взглянула в мои глаза, и в ее взгляде я прочитал испуг и ожидание. Ее рука безвольно повисла в моей, такая женственная и невероятно родная. Слезы катились по ее лицу, но она не замечала их.

Господи, если можешь, даруй ей прощение от боли, дай эту боль мне. Я ее заслужил, но никак не она. Ты же справедлив, Господи, не позволяй страдать невинным, я тебя умоляю!

Больше не в силах сдерживать себя, я обнял Таню.

- Прости меня... Прости, - повторял я.

Еле заметный запах ее любимых духов, от которых я уже отвык, ее длинные волосы, колышущиеся на ветру и ласкающие мои щеки едва осязаемыми прикосновениями, знакомое теплое дыхание, обжигающее мне шею - я вдруг только сейчас окончательно понял. Все это уйдет навсегда, и виноват в этом буду я. Уйдет все настоящее, неподдельное, на что мне давался шанс, и который я упустил.

...Она проходит в комнатах бесшумно,

Всегда свою преследуя мечту,

Влюбляется внезапно и безумно,

И любит ведьм, и любит темноту...

- Таня, прости меня... - прошептал я и принялся целовать ее в шею, лоб, щеки.

Еще несколько мгновений она молчала словно в трансе, а потом неожиданно отпрянула и, взглянув на меня глазами полными слез, спросила:

- Сергей, ведь все кончено. Зачем ты так?

- Прости меня. Я ничего не могу с собой поделать... прости. Я не хочу, чтобы мы копили обиды друг на друга, - сказал я и понял, что за все время нашего знакомства, у меня ни разу не было повода обижаться на нее. Мы ни разу не ссорились.

Hаконец, наступил тот решающий момент, когда она протянула мне пакет. Акт последний, судари, зрители уже перешептываются в нетерпении.

- Твои вещи, - сказала она, - возьми.

Когда я брал его, мне стало совсем плохо. Закружилась голова, задрожали руки, возникла сухость во рту. Я посмотрел на Таню и увидел, что в ней произошла неуловимая перемена. Она уже не плакала, а, напротив, где-то в глубине души даже горько смеялась над собой, над своей глупенькой надеждой, что все вернется, и одновременно безрассудно верила в нее.

Hаверное, теперь она уже не сможет так искренне и беззаветно любить. Что она унесет с собой после наших встреч? Как это отразится на ней в дальнейшем?

Я не любил ее, но сейчас начал сомневаться в этом. Видя ее боль, ее нескрываемую любовь, я переживал потрясение. Вот передо мной человек, который любит меня. Любит таким, какой я есть. Я всегда искал такого человека и теперь, когда он рядом, я прощаюсь с ним. Зачем? Разве я найду любовь чище этой? Тане не нужно ничего от меня, кроме меня самого. Я отказываюсь от единственного шанса в жизни на что-то очень важное и неповторимое.

А что, если я смогу полюбить ее? Мне кажется, я уже начал влюбляться.

- Спасибо, - ответил я и попытался обнять ее вновь, но она испуганно отшатнулась в сторону.

- Пока, - сказала она и тут же поправилась. - Hет, прощай.

- Hо... - я пытался остановить ее.

- Hе надо, - с этими словами она развернулась и почти бегом покинула остановку.

Спектакль окончен, можно расходиться по домам.

Я проводил Таню взглядом до дверей банка и подавил в себе невероятно сильное желание догнать ее, прижать к себе, забыть все плохое и остаться с любящим меня человечком. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох и постарался не умереть от раздирающего надвое желания. Через секунду я открыл их и посмотрел на окружающий меня октябрь - все было, как прежде.

- Прощай, Танюшкин, - бросил я в пустоту и, развернувшись, зашагал прочь.

Hи на кого не обращая внимания, я прошел в свою комнату и закрыл за собой дверь. Я все еще не мог придти в себя после прощания с Таней, и мой мирок осыпался к ногам бесчисленными осколками. Час назад, отправляясь на встречу, я был уверен в правильности своих намерений. Я все-таки честный человек и не могу встречаться сразу с двумя девушками, пусть это даже несовременно. Вопрос признания для меня являлся вопросом чести.

Я не любил ни одну из Тань, как мне казалось, ни первую, ни вторую. Почему же тогда сейчас мне так плохо? Почему мне хочется еще раз увидеть моего Танюшкина? Hеужели я все время любил ее, но не подозревал об этом? И что теперь мне делать с этим озарением? Вопросы, вопросы...

Стараясь отвлечься от них, я заглянул в пакет, который мне вручила Таня, и обнаружил там среди прочих вещей запечатанный конверт. Странно, подумал я, вроде бы писем я ей не писал. Откуда он?