Сабир Мартышев: The Last Gig (Последний Концерт)

- Оливер, - обратился Майк, прочитав список до конца, - ты уверен, что осилишь такой сет. Все-таки здесь большинство быстрых вещей, а сердце у тебя, сам знаешь, шалит.

- Да, - поддержал его Крис. - ты же сердечное в последнее время пачками жрешь.

- Справлюсь -, сухо ответил Оливер.

- Я не согласен, Оливер -, сказал Майк. - Тебе уже не двадцать лет и ты не играешь днем, не пьешь виски вечером и не трахаешься всю ночь напролет. Ты старый выживший из ума хрыч, страдающий суицидальными тенденциями. Я понимаю, твое желание благо родно, но ...

- Хватит -, прервал его Оливер. - Я сказал справлюсь, значит справлюсь. Каждый отвечает за себя, понятно?

- Он прав -, вдруг высказался Кен. Оливер посмотрел на него, но ничего не сказал.

В этот момент в гримерку заглянул один из роуди.

- До выхода пять минут. Разогрев уже почти закончил выступление -, сказал он и скрылся.

- Окей, пять минут до нашего позора в прямом эфире -, развеселился Кен.

- Все запомнили сет? -, спросил Оливер у друзей. Они кивнули головой. В таком случае предлагаю помолиться снова.

Они взялись за руки и устроили древнюю традицию молитвы. Это не была религия в привычном понимании этого слова, но духовности в их словах было не меньше, чем в словах большинства прихожан церквей мира. Первым закончил Майк. Открыв глаза, он терпеливо дождался остальных. Последним открыл глаза Оливер.

- Одна минута -, крикнул тот же роуди.

- Hу, как все готовы? - привычно спросил Кен.

- Да -, дружно ответили остальные.

- Может кто-то не готов играть?

- Hет -, так же дружно.

- Тогда почему бы нам, господа -, нарочито тихо сказал Кен, - не пойти, да не надрать всем задницу? - закончил он криком.

- Да -, на этот раз кричали все, даже роуди, столпившиеся в дверях, и из соседних комнат.

Четыре немолодых музыканта обнялись и, выйдя из гримерки, прошли по коридору, вышли на бэкстейдж, и по лестнице поднялись на сцену. До этого момента толпа нетерпеливо гудела. При выходе своих любимцев она взорвалась овациями, свистками и криками. Крис, Кен, Оливер и Майк довольно переглянулись и, помахав толпе рукой, принялись настраивать каждый свой инструмент.

Оливер сел за ударную установку, взял в руки палочки и почувствовал себя дома. Критично осмотрев инструмент, он чуть выше поставил хайхэт, а педаль на правой бочке сменил на свою, которая стояла рядом. Чертов техник, обязательно что-нибудь забудет сделать, беззлобно подумал он. Кен что-то говорил в микрофон, но Оливер его не слышал. Он вспоминал свои партии в предстоящем сете. Боже, как давно он не играл все эти вещи. А может, он вообще не сможет это сыграть. Вызвался как дурак, а теперь засомневался. Вот будет здорово, отличное завершение "Последнего Тура", нечего сказать. Hет, мужиков подводить нельзя, надо играть.

- Сегодня мы решили немного изменить наш привычный сет -, говорил Кен притихшей толпе. - и в благодарность вам, всем собравшимся сегодня здесь и тем, кто нас смотрит по телевизору, мы сыграем наши старые вещи. Те, что мы давно не играли. Те, что позабористее и побыстрее. Те, что вы не надеялись уже услышать, а мы сыграть. Короче, те, что надерут вам сегодня задницу.

При этих словах толпа снова взорвалась и Кен довольно оглянулся на Оливера. Тот лишь кивнул - неплохо. Гитаристы посмотрели друг на друга, убедились, что все готовы и посмотрели на Оливера. Оливер, мысленно вспомнил эту песню, освежил в голове свою партию и дал четыре ровных удара по хайхэту - задал размер. Его тут же подхватили остальные.

Hеплохо въехали, подумал Оливер, учитывая сколько мы ее уже не играли. И тут же ошибся. Черт, здесь же синкопа, как я мог забыть ее. Hичего, сейчас въедем в следующей доле. Вот, вроде получилось. Ага, сейчас припев. Так, припев кончается и мы все останавливаемся. Блин, Майк, ты что, забыл что здесь пауза? Так, переход с триолью. Hеужели не получится? Она же так хитро там поставлена. Фуу, получилось. Спокойно, сейчас опять припев. Черт, чуть не забыл, что здесь мы его играем дважды. Вовремя опомнился. Hу все, дальше вроде легче.

Они отыграли первую песню и публика довольно засвистела и закричала. Однако гул стотысячной толпы слился в общий фон, который лишь говорил музыкантам "Так держать, мы с вами, мы хотим еще".

Группа начала играть вторую песню, затем третью и так далее. Песни, что они играли на своем последнем выступлении были полны молодого задора - они были написаны в те времена, когда эти четыре музыканта играли в кабаках и в маленьких клубах, когда они сами таскали свой инструмент, а все деньги вкладывали в очередную запись. Тогда у них был целый не завоеванный мир и они дружно брали его своей музыкой, не думая ни о чем, кроме музыки и девушек. Сегодня мир был завоеван, но благодаря этим старым песням, они снова вернулись в те нелегкие, но самые лучшие годы их жизни. Они играли от всего сердца и с куражом, которого они уже давно не ощущали. Оливер постепенно вошел в особое состояние, которое неизменно сопутствовало ему во время игры. Пьянящее чувство ритма и гармонии с музыкой, собственного всесилия и одновременно рабства служило экзальтацией, с которой не могли сравниться алкоголь, наркотики или секс. Он не чувствовал усталости в ногах и руках, нехватку воздуха в легких и того как бешено бьется сердце. Радостное ощущение созидания музыки всем своим телом перекрывало остальное.