Алекс Мустейкис - Experimentum Crucis

Мартин всплыл из темноты собой -- сорока двух лет, холост, не имеющий, не привлекавшийся и так далее. Он лежал на кровати, в своей маленькой комнатушке, отделенной от соседей лишь двумя тонкими фанерными перегородками, -- долго лежал, замечая только, как отчаянно колотится сердце и медленно высыхает выступивший на лице холодный пот. Потом до его сознания начали доходить другие звуки -- хлопанье дверей, звон посуды, ругань старух на общей кухне, неопределенный уличный шум. Дореволюционный будильник с треснувшим пополам стеклом мерно тикал на тумбочке темного дерева, и его тиканье органично вплеталось в симфонию звуков коммунальной квартиры, более того -создавало ощущение ритма и осмысленности всей окружающей жизни. Мартину нужно было идти в контору, где он, надев черные нарукавники и пенсне, целыми днями перекладывал на своем столе с места на место бумаги, о содержании которых не имел и понятия. Но у него еще было время просто полежать и посмотреть в покрытый сетью трещин потолок. Он лежал и вспоминал свою жизнь -тихую жизнь добропорядочного человека, который не гнался и не погонится ни за чем необычайным, который всегда предпочитал синицу в руках, которого больше всего на свете страшили перемены -- из-за необходимости решать что-то самому. И думалось Мартину, что часто таких людей жизнь крутит и бросает, как попало, особенно в подобные бурные исторические периоды, а эти люди, как несомые ветром семена клена, пытаются хоть на миг остаться на месте, пустить корни и ловить крохотные лучики света, довольствуясь малым и не претендуя на большее. Но ветер перемен вновь срывает их с места, обрывает корни и листья, забрасывает неизвестно куда -- за границу, в иные пространства, но и там они умудряются прижиться и создать вокруг себя тихую атмосферу затхлого постоянства... Ведь Мартину повезло -- вихри революции и гражданской войны практически обошли его стороной, и он жил такой же серой, размеренной жизнью, что и раньше.

Мартин надел черные нарукавники с красивой красной эмблемой и сел за стол. Предстоял еще один день имитации трудовой деятельности, чем Мартин и занимался всю свою сознательную жизнь. В школе он имитировал учебу, пользуясь как шпаргалками, так и высоким положением своего отца, потом быстро нашел себе тихое местечко, где вся работа сводилась к нахождению грамматических ошибок в каких-то бумагах. Сперва он действительно пытался это делать, и, увидев на листе слово "дискриминация", честно исправлял его, но потом разочаровался и начал просто перекладывать листы с одного места на другое. После революции он стал консультантом по делам изобретательства, и занимался он там тем же.

-- Иван Петрович, вам еще одно заявление, -- сказала сидящая за соседним столом машинистка и протянула лист бумаги. Мартин взял его, поднял сукно, покрывавшее стол, и хотел уже отправить лист туда, где уже скопился трехдюймовый слой подобных заявлений, но потом передумал и рискнул прочитать. Трудно сказать, что привело его к такому решению -- то ли сон, в котором его лупил розгами отец, то ли весеннее солнце, так весело освещавшее лист, только Мартин нацепил пенсне и принялся читать.

Заявление!

Я, изобретатель второй категории Нихтанор Ферштейнов, заяв

ляю, что изобрел вечный двигатель третьего рода. Принцип

действия основан на втором законе термодинамики, уравнении

Гейзенберга и теории вакуумного коллапса. Основная труд

ность заключается в получении малогабаритной вращающейся

бархатно-черной дыры, но способ получения приведен в [13].

Движущимся элементом конструкции является четырехмерный ма

ховик, разгоняемый частицами Лесажа [27] в неравномерном

гравитационном поле [68]. Опасность использования, крепко

заключенная в реализации виртуальных лептонов и барионов

[56] в условиях сильной кривизны моллюска отсчета [80] све

дена к абсолютному нулю [5] центробежным регулятором, опи

санным у Кулибина в [6].

Дальше шел перечень использованной литературы с указанием веса каждой статьи.

Мартин поднял глаза на изобретателя.

-- Видите ли, уважаемый Нихтанор, ваш двигатель, не спорю, может, и будет работать, дело не в этом. Он просто экономически невыгоден. Все упирается в смету необходимых затрат, которая, как вы знаете, есть эквивалент общественно-полезного труда в вашем микрорайоне. Поэтому без научно обоснованного контекста я не могу подписать ваше заявление. А контекст -- он разный бывает... Вы поняли, что я имею в виду?