Галина Железняк - Пришельцы среди нас

Но свечение впереди не только не ослабевало, даже наоборот, оно словно бы оседлало всю проезжую часть. Я подумал: может, там чего горит? — и вышел из «Жигулей» посмотреть. Когда я вышел, то сразу передо мною раскрылась как бы дверь, или ворота. Я даже не мог рассмотреть, что там такое, потому что смотреть приходилось против яркого света (я думаю, свет этот был специально, чтобы нельзя было разглядеть). И тут меня словно что-то внесло в эту дверь, или ворота, не знаю, как правильнее это назвать.

Из ослепительного света я попал в полнейшую темноту и совершенно не мог понять, где нахожусь. Вдруг почувствовал, как подо мной качнулся пол, и расставил в стороны руки, стараясь удержать равновесие, но пол больше не качался. Я стоял в полном недоумении. Сойти с места боялся, потому что не знал, куда идти и что будет, если я шагну. Почему-то показалось, что я стою на краю огромной пропасти и если пойду вперед, то упаду вниз и сверну себе шею. Но только я так подумал, как понял, что совершенно точно знаю, куда мне надо идти.

И пошел вперед легко и уверенно, будто у себя в квартире, а не черт знает где. Тогда еще я заметил, и это продолжалось все время моего пребывания на тарелке (хотя они ее называют, понятно, совсем иначе), что стоит о чем-то подумать или только приготовиться подумать, как готовый ответ появляется в мозгу. И это не ответ даже, а так, словно я это всегда знал и просто вдруг вспоминаю целиком — не знаю, понятно ли я это описываю.

Вы поймете меня, если представите, что ответ у вас появляется еще до того, как вы собираетесь задать вопрос. Вот вы смотрите на какую-то вещь и понимаете, что видите ее впервые. Но вы на нее посмотрели — и уже точно знаете, что это и зачем. Очень часто, однако, бывало, что я сам не понимал (и сейчас не понимаю) многого из того, что знал.

Я сначала удивлялся, как это может быть, а потом подумал: вот, допустим, второклассник, или первоклассник даже, возьмет и выучит наизусть вопросы из билетов по физике для десятого класса и к каждому вопросу зазубрит ответ. Он, конечно, на каждый вопрос сможет и на экзамене, и где хочешь ответить, но понимать физику он все равно не будет. Знать формулу Ньютона он, допустим, будет и напишет ее без запинки, но, опять же, ничего в ней не поймет. Очевидно, что-то похожее и со мной было, потому что я и сейчас могу рассказать очень многое, но смысла все равно не понимаю.

Я пошел в другую комнату, а пока я туда дошел, уже точно знал, что нахожусь на летательном аппарате представителей цивилизации планеты, которую они называют словом, близким к слову «Лыыамма». Я понял, что меня похитили, но мне сказали, что ничего изменить уже нельзя, что ничего плохого со мной не случится и я вернусь через какое-то время обратно на Землю. Никто, конечно, мне ничего не говорил, просто я это вдруг понял, как и все остальное. Своих похитителей я так ни разу и не видел, но знаю, что их оболочки пребывают в нескольких измерениях, как и они сами.

В первую минуту я начал кричать, чтобы меня выпустили, и бить руками и ногами по стенам. Но мне сказали (не знаю, кто), чтобы я успокоился. И я сразу почувствовал, что нет никакой необходимости так себя вести. Я сел. Это был первый раз, когда со мной разговаривали.

Я забыл сказать, что не на все вопросы получал ответы. Сначала я не понимал этого и повторял свои вопросы снова и снова, пока не сообразил: раз я не получаю ответа, значит, они просто не хотят или не могут отвечать. Сначала меня это раздражало, а потом я привык и уже не повторял вопроса, на который не получал ответа сразу.

Например, я понял, что не надо спрашивать, зачем они прилетели, какие их планы и обо всем остальном, что с этим связано. И подумал, что было бы очень странно, если бы они стали все это мне рассказывать, словно забрали меня к себе именно ради этого. Меня очень волновало, как скажется мое отсутствие на работе: было ясно, что за месяц наше путешествие не окончится, а в том, что нас ждет именно путешествие, я не сомневался. И еще меня волновали домашние. Но эти, на тарелке, сказали, что все будет сделано так, чтобы никто не заметил моего отсутствия. Это немного успокоило.

Я находился в чем-то напоминающем большой мешок, вернее, большую просторную коробку, обтянутую изнутри мягким материалом, похожим на ощупь на кожу, но не кожей, конечно. Здесь не было никаких источников освещения и тем не менее было светло. Причем стоило мне подумать, что эта моя комната маловата, а она действительно была низкой (чуть выше моего роста) и узкой (два шага от стены до стены), и мне там было очень неуютно, как помещение сразу сделалось просторнее, так что я мог ж лечь, и встать с поднятыми над головой руками.