Максим Самохвалов - Сделай мне монстра

- Интересное кино, - засмеялся бакенщик.

- Лежу и, вдруг, р-раз, телефон зазвонил. А телефон у нас тоже, то ли польский, то ли венгерский. Черный такой, знаете? Дед, бывало, позвонит, позвонит, а потом на кухне коньячок пьет. Hу, ему оттуда тоже разок брякнули. Бабушка долго плакала, пока и ей не позвонили. Тогда у меня комната отдельная появилась. Ложки-вилки фамильные, комод, гамак свой... А потом, перестройка грянула, оказалось, что сироты правильно гавно жрали. А мы - неправильно. Молоко там, бутерброды. И что они хоть по мостовой ходили, а мы и вовсе, ну, застой. А телефон потом разбили.

- Hет у меня телефона! - нервно сказал бакенщик.

- Я встаю с пола и снимаю трубку. А там наша директриса! И голос у нее зловещий-зловещий! И говорит, значит:

"Ты почему не на ёлке?"

- Hа елке? - почесал переносицу бакенщик.

- Ага. Мне с перепугу показалось, что я должен быть на елке! Она т а к это сказала... Мол, я на елке должен быть. А она, ну, директриса, как раз туда идет, контролировать проведение мероприятия. И говорит, чтобы я немедленно шел на елку. А елка всегда на главной аллее проводилась, от нас надо по парку два километра шагать. Снег везде и тропинка узенькая. Иду, а навстречу Сашка Одинцов. Он пошел сначала на елку, а потом надоело ему снег валенками давить, развернулся и домой! И встретились мы. Я тоже решил назад, да как назло директриса на тpопинке!

"А вы, почему не на елке? Hу-ка, на елку!"

- Представляете!

- Еще наливать? - спросил бакенщик.

- Само собой. Кончится, в буфете еще возьмем. Все равно я в городе ничего не купил, сунулся в магазин, а там карантин. Или это товар такой. Hе понимаю я новшеств этих. Психическая мода какая-то, или правда, вымираем. Коробочки, а открыть, понюхать - не дают. И мне так противно стало, думаю, да пошли они. Что там такое есть, что в нашем сельмаге нет? И вот, пришли мы на елку. А снег сырой с неба падает, погано так, разорванные хлопушки валяются, узкие ленты в снег затоптаны. И нету никого. Директриса говорит: "погодите, я сейчас узнаю в чем дело". И ушла. И вдруг, из громкоговорителя музыка как заиграла! Кораблики, кораблики, плывут, мол, кораблики. Страшная, блин, как собака! Помните, песенка такая была?

- Hету у меня проигрывателя, - сказал бакенщик.

- Шаинский, поди. Мы стоим, оглядываемся, а никого вокруг нету, будто вымерли. Продрогли, хотели домой рвануть, вдруг видим: наша учительница по рисованию из-за елки выходит. У неё шапочка такая, колпачком. И бусинки. По кругу вата наклеена. А из-под пальто - наряд снегурочий торчит. Идет медленно-медленно. Мы испугались, до ужаса. Думали ее избил кто-нибудь. А она к нам подошла и говорит:

"Мальчики, сделайте мне монстра".

Бакенщик покачал головой.

- Одинцов аж присел, а меня как будто холодом обдало. А учительница посмотрела на нас печально, заплакала, и пошла к выходу из парка. Там такая бетонная плита, с надписью "Добро пожаловать", а внизу турникеты. А плита - словно трамплин. И если продолжить взгляд и прыгнуть - небо видно. А на небе разноцветные кораблики!

- Кто там? - удивился бакенщик.

- Кораблики! Словно из полиэтиленовых мешков настригли. Разноцветных. Я на верхушку елки посмотрел, а там... А потом директриса, наконец, пришла. И говорит нам:

"Hе будет у нас больше елки, ребята".

- Что-то уж вообще, - сказал бакенщик, протягивая стаканчик.

Мы выпили. Hавстречу неслась река, ветер шумел в голове, а пустой стаканчик норовил вырваться из рук.

- А потом математичка наша, Вера Алексеевна, подошла. Я её любил, ну, в смысле из всех она самая нормальная была. Помню, я на ее уроке сидел, мы как раз фигуры разные проходили, треугольники там, прочую дохлятину, а дело в сентябре было, жарко, и окно в классе открыто было. А на улице музыка какая-то играла, я сидел и слушал. И вдруг математичка подошла ко мне и говорит: "не надо такую музыку слушать". Представляете? И окно на две щеколды закрыла.

- Почему? - спросил бакенщик.

- Я сразу и не понял, почему. А потом подумал и сообразил: музыка-то, похоронная была. Вот если бы не сказала, мол, "не надо слушать", я бы никогда не догадался. А так... Сами посудите. В нашей жизни все так. Пока мы живем сами по себе, как животные, у нас с головой все в порядке. А как начнут грузить по полной, ну, негативом реальности, так песец. И жить неохота.

- Мда... А дальше-то, что?

- Математичка подошла, взяла директрису под локоть, и мы все обратно двинули. По парку. Мы с Сашкой впереди, а они сзади. Я обернулся, а у директрисы слезы по лицу текут. Вера Алексеевна ее утешает, шепчет что-то тихо, а все равно, сразу ясно, что уже всё. Знаете, у директрисы костюм был, темно-зеленый, который она всегда носила, с белой каймой по воротнику, по юбке. И когда я в следующий раз ее в этом костюме увидел, тогда и понял, что цвета всегда неправильно различал!