Владимир Шевчук - Осколки 3-4

Я знал, что он надо мной издевается, но поделать ничего не мог. В тумане сознания изредка проскальзывали вспышки видения возможного будующего, либо прошлого. А то создавалось впечатление, что все предметы медленно перемещаются по комнате, будто танцуя хоровод. Рука дергалась, чтобы остановить, но очнувшееся вознание отгоняло морок, до поры до времени. Время пришло. Дверь хлопнула, пропуская кого-то, я обернулся от окна, но никого не увидел. Тряхнув головой я вновь устремил свой взор в окно. Переднее колесо стоявшей под окнами "шкоды", на моих глазах начало преображаться, то превращаясь в длинную сосиску, то просто поворачиваясь. Автомобиль был пустой. Дом был пустой. Голова была пустой. Временами. Глаза были мокрыми. Забыл платок. Закрыв окно я пошел собирать вещи. Толчек стула был настолько неожидан, что я упал на колени, рассыпав содержимое барсетки по полу. Резко прыгнувший стол ударил меня по голове. Я стоял на коленях и плакал, наблюдая сквозь слезы, за ехидной улыбкой монитора. Бросив вещи в кулек и стукнув по кнопке Power, я выскочил в коридор. Телефон радостно ржал, провожая меня. 31.08.99 // 15:19

----

Парень сидел напротив девушки, за нешироким столом, а потому под ним их ноги переплетались. Hа столе стояло блюдо, на нем свежее и сочное яблоко, вокруг свечи, пламя которых колеблется только повинуясь дыханию сидящих. Молчание. Любой, заглянувший сюда с лестничной клетки, без труда узнал бы парня, ибо видел его на протяжении некоторого количества времени, безнадежно нажимающим на кнопку звонка. Hо, никто сюда заглянуть не мог, а потому никто и не увидел, как из под ножа вонзающегося в спелый плод брызгает сок. Hикто, даже сидящие не увидел, как сок превращается в сороканожек и ползет к краю стола, чтобы лететь на пол маленькими каплями крови, а упав разбиться на крохотные осколки. И никто не услышал крика червя, волею ножа обретающего свое второе Я. Hикто, ибо никого не было, и не могло быть, а сидящие находились далекодалеко. И в том далеко, слышалось лишь тяжелое дыхание, и хруст, разрываемого зубами яблока. И опять же, капающий сок незамеченный никем проходил двойную (тройную) трансформацию.

*****

Одиночество, помогало размышлять, о глупости размышлений в одиночестве. Чего-то не хватало (хотя скорее кого-то), или его мнения. А потому одиночество угнетало. Hакатывающее волнами безумие временно отошло, чтоб позволить увидеть смеющееся за окном солнце, я увидел и заплакал. Солнце указывало дорогу, по которой я не мог пройти, ибо она не была моей. Хотя с другой стороны моей не являлась ни одна дорога, при чем, все утвержали обратное.

---- - Ты мне подаришь цветы? - девушка ничего не сказала, но в ее глазах появилось изображение розы. - Конечно - парень промолчал, но протянутая девушке рука, превратилась в темно-зеленый колючий куст, усеянный кроваво-красными бутонами. - Можно я погадаю - опять же без слов, просто ее рука тянется к одному из бутонов, и начинает отрывать лепестки, один на стол, другой под стол, и так до последнего, который ложится "на". Бывшие алыми, лепестки "под", чернеют и расползаются, пытаясь обернуть все осколки. - Да, - едва слышно шепчут ее губы, прикасаясь к следующему цветку - да, - теперь они встречаются с его губами, и следующее уже просто не может вырваться на волю.

Парень сидит и потирает зудящую руку всем естеством ощущая, что чего-то стало меньше, даже цифра мелькает перед глазами, вернее "490" знак "-" и "??", что это означает он не понимает. А девушка радостно подметает черные лепестки с пола, и смахивает алые со стола. Высыпанные в муроропровод, они превращаются в сороканожек, и проделывают обратный путь до квартиры с незапертой (парень вышел, но он вернется) дверью.

*****

Солнце радостно светило, но уже никого не могло обмануть обещанием тепла. Да это впрочем и не было важно. Внутреннего тепла хватало. Даже неугомонный телефон не вызывал привычного раздражения. Только в голове что-то копошилось, будто бы говоря, нужно заполнить пустующее пространство "490-??", и заполняя его всяким ...

----

PS. Сороканожки врастали в измятые и оборванные бутоны.