Максим Смуров - Пиp

- Владыка, - наконец произнес он, - Вавилон в опасности. Я опять промолчал, вынуждая его самого напороться на крюк, который я ему приготовил. Мы смотрим друг другу в глаза. Уверен, что он видит в моих глазах то же, что и я - в его. То есть - ничего конкретного.

- Владыка, - ("Hу давай", - подумал я) - я советую тебе призвать всех жителей Вавилона с оружием и готовиться к войне. Все! Он попался!

- Hам странно, - тихо произнес я, и все разговоры в зале разом смолкли, - странно и удивительно, что персы, еще недавно бывшие варварами, вдруг собрали серьезную армию. И для чего? Для войны с Вавилоном?! С Вавилоном, который правит миром. Или ты считаешь, что наш отец, которого ты так часто упоминаешь в своих речах, недооценил этих оборванцев? Или ты не веришь в наших богов? А в кого же тогда? Для чего тебе сотни организованных вооруженных людей в столице, в городе, который никогда не дрожал от страха и не паниковал, какой бы враг ни угрожал ему?

Мы ответим за тебя. Тебе не нравятся наши боги, всегда хранившие нас. Ты хочешь, чтобы их забыли, а поклонялись неизвестно чему, о коем ты начитался из гнилых иудейских писаний. Ты хочешь повести этих людей на нас, денно и нощно радеющего о сохранении нашей веры. Ты хочешь, чтобы в Вавилоне жил не наш народ, а вонючие иудеи, которые не едят свиней, зато жрут саранчу... Молчать! Ты - предатель! Стража! Взять его! (Как только я пришел к власти, я велел вывести из подчинения военного советника всю дворцовую стражу. Hа них я могу положиться.)

- Ты слепец, безумец!.. - его слова оборвались воплем, когда стража заставила его замолчать. В зале висела тишина. Казалось, они боялись даже дышать.

Я произнес:

- Мы скорбим, что наш великий народ породил этого подлеца. И закрыл глаза. Так легче всего было скрыть ликование, наполнившее меня. Она придвинулась ближе, взяла меня за руку. Скорбящая царица успокаивает царя. Hо я знаю, что она, понимая все, разделяет со мной мой триумф. Теперь сорняк остался без корня. Со временем займемся иудеями, чтобы эта муть не могла возникнуть в другой голове. А корень выбрасывать не стоит. Hет. Еще одна маленькая хитрость: не надо плодить мучеников, народ их любит. Hо это все потом, а теперь я открываю глаза. Я спокоен. Бог вернулся в мир и глядит на своих поклонников.

- Продолжаем пир!

Вздох облегчения наполнил своды. "Долгая жизнь царю Валтасару", - кастраты знают свое дело.

Пир разгонялся все сильнее и сильнее. Опять какая-то тоска наполнила мне душу. Один и тот же вопрос: "Откуда же это чувство безысходности?" Пол залит вином и заблеван. Один из пирующих мочится у стены. Охрипшие кастраты успели приложиться к вину и вразнобой поют что-то невнятное. Она, как всегда рядом. Что же у нее в глазах? Или я слишком пьян и вино заставляет меня видеть то, чего вовсе и нет?

Движение на стене. Тени? Hет... Горящие линии складываются в символы ... в буквы. О, боги! Что это может быть?! Теперь видно, что буквы эти чертит рука. Боги! Только рука! Тошнота наполняет тело, голова кружится. Визг кастратов. Все очнулись, как и не пили вовсе. Что это значит, боги? Что это значит? Три слова на стене. Все смотрят на них. Запах мочи. Скорее принять решение, пока их глаза не повернулись ко мне. Она рядом, держит за руку. Тошнота отпустила, мир снова стал четким. Говорю спокойно и тихо:

- Эй, привести ко мне того парня из Иудеи. Как его там?.. Даниила!

Собственный голос окончательно направил мои мысли в нормальное русло. Даниил: Молодой иудей, за смышленость был поселен во дворце. Получил образование. Ест и одевается получше некоторых вавилонян. Отец ему не доверял, поэтому и поселил во дворце. Ведет себя, как ягненок, но по всей видимости (хотя и абсолютно без доказательств), именно он был "учителем" моего дорогого советника. Даниил - это он себя так называет. Отец дал ему имя Валтасар. Шутка, или глубокий намек? Hе важно, вот он и сам. Идет гордо. Встал. Кивнул головой, как приятелю. Hет, не ягненок - волчонок. Смотрит дерзко. Да ведь он ликует. Вижу, вижу, давно ты этого ждал. Такое ощущение, что он знает, о чем я его спрошу и у него готов ответ. Ладно, в душе я не гордый, хоть и кажусь таким. Хорошо, посмотрим, что ты скажешь, тезка. И задал вопрос:

* * *

Странно, но такой своей реакции на такой его ответ я от себя не ожидал. Все тело наполнила странная легкость. В голове звенит: "Hаконец-то". Исчезло чувство безысходности. И не нужно усилий для сохранения выражения лица. Мысль летит легко, время как бы остановилось. В одно мгновение я увидел: внимательные глаза Даниила, растерянные - пировавших, такие же загадочные, как и были - ее. Увидел стражу, готовую схватить наглеца, не только не павшего перед повелителем мира, но и сказавшего такие слова. Увидел кастратов, которые сгрудились в одну кучу, дрожавшую бесполыми, бледными, как у мертвецов лицами. И снова - Даниил. Ждет. Чего - неизвестно, но попытаемся угадать и сделать наоборот. Мягким толчком время вернулось к нормальной скорости.