Евгений Соломонов - Чужак

- Ма! Открой! - послышался голос за дверью. Я узнал его, это была моя сестра. У меня на лице появилась улыбка. Как приятно прийти домой, когда тебя ждут, когда ты нужен, когда у тебя вообще есть кто-то, кому ты нужен! Как это прекрасно! Жаль, что только в такие моменты понимаешь это и начинаешь этим дорожить. адо любить своих, непременно надо... Дверь открылась и я увидел свою мать. Как можно шире я попытался улыбнуться, но лицо моей матери ничуть не изменилось, оно даже приняло какие-то жесткие черты. Мы стояли молча наверно с пол минуты. Потом заговорила мать: - Что вам надо? - спросила она и слегка прикрыла дверь, оставляя щелку, через которую, могла лишь наблюдать меня. Я продолжал молчать. Я недоумевал. И тут дверь с грохотом захлопнулась. Знакомый грохот дверь то железная. о, что случилось? еужели меня действительно не узнала собственная мать? Из-за двери послышался ее крик. Она кого-то звала. Этот "кто-то" вскоре подошел и сказал что-то типа "сейчас разберемся". Я вновь услышал щелчок замка - дверь отворилась. Такого ощущения я не испытывал больше никогда. Это необъяснимое чувство появилось, когда я посмотрел на человека, открывшего дверь. Близнецы такого наверняка никогда не чувствовали, если их, конечно, никогда не разлучали. Было ощущения преграды, чего-то невидимого, но очень жесткого и неприступного. Было ощущения стекла, твердого, гладкого, без единой царапины стекла, разделяющего меня и его. Он стоял по ту сторону, я по эту, и видел я не что иное как свое отражение. Отражение было очень четким, я видел каждую его деталь. о смотреть на это было невозможно. Происходил конфликт понятий в моей голове. Я был тут, чувствовал себя, понимал себя, помнил себя. А он был там - настоящий, из плоти и крови, живой, двигающийся. Передо мной стоял я. - Что надо? - сказал мой собеседник. Рот мне не повиновался. Конечно, я попытался что-то ответить, но получилось какое-то клокотание и бурление, несвязные звуки, рождаемые в глубине затуманенного разума. Я обшаривал глазами все, что видел. Стоящего "себя" передо мной, дверь, интерьер комнаты. Что это? Я повнимательней посмотрел через плечо "необъяснимого явления" и увидел зеркало. Да, большое широкое зеркало висело в коридоре. Легкий, ненавязчивый свет лился из-под потолка и мне было хорошо видно каждую мелочь, особенно то, что отражалось в этом зеркале. А отражалась там спина второго меня и выглядывающее из-за нее лицо незнакомого мне человека. Почему не знакомого? Кто, как не я стоит перед дверью? Кто, как не я должен отражаться в этом зеркале? Кто? Кто? Кто?

аверно это была паника, потому что я просто сбил стоящего в дверях "себя" и понесся к зеркалу. Вот оно. ормальное ровное зеркало. Освещение нормальное. Все нормальное, кроме одного - в зеркале отражался 40-летний БОМЖ с абсолютно незнакомым мне, заросшим, опухшим лицом. едолго любовался я на свое отражение, потому что тут же ко мне подбежал сначала "я", потом мой отец и оба они стали выталкивать меня из квартиры. Я уже не сопротивлялся. Мне было все равно.

Понедельник.

Теперь я понимаю тех, кто хотя бы попытался покончить с собой. Раньше я был уверен, что никогда даже мысли такой у меня не появится. Что жить можно при любых условиях, что жизнь все равно прекрасна. Чушь! Бред! икакого желания жить у меня не было. Кто я? Где я? Как я? Почему я? Вопросов была куча. И ответов на них найти не было никакой перспективы. Я был никто. БОМЖ, старый ставропольский БОМЖ, который шатается по рынкам, которому дают обрезки, отходы, старые попорченные продукты. о в голове у меня был другой я. Двадцатиоднолетний молодой человек, студент, учащийся на физмате, математик. У меня даже был диплом, два диплома. И этот "внутренний я" никак не соответствовал тому ужасному внешнему образу, который я увидел в зеркале. Да, теперь, глядя на свои руки, ноги я уже не видел призрачного юношу, передо мной... Хотя нет, скорее вокруг меня, внутри меня, суть я... Был сорокалетний, или даже больше, попрошайка с грязным небритым лицом. Как это могло произойти? Я ли это? Кто из нас, внешнего и внутреннего, настоящий? Поначалу, ничего, кроме отчаяния во мне не было, я бродил по улицам, спотыкался на скользком снегу, падал. а меня смотрели осуждающие глаза горожан, один из них, проходя мимо меня, сунул мне что-то в карман. Я проверил - червонец. Да уж, теперь мне ничто не стоит заработать таким образом. Чего стыдиться, если я это не я? Слышал, даже, что попрошайки неплохо зарабатывают. Чем не жизнь? От этих мыслей меня бросало в дрожь. Я потерял самое дорогое, что у меня было - себя, превратившись в нечто, что никогда не вызывало во мне симпатии. К вечеру боль в душе еще усилилась. За день я насобирал около пятидесяти рублей - хм, в университете мне даже стипендию не платили и решил что-нибудь поесть. Возле рынка было завались продавцов пирожков да хычинов. Я вволю наелся этой выпечки и даже запил кокаколой. После этого чревоугодия, удобно устроившись на коробках в закутке спрятавшись от ветра, я принялся рассуждать. Знаете ли на сытый желудок это происходит гораздо лучше! Себя я увидел достаточно отчетливо. Он открыл мне дверь, он говорил со мной - все было нормально он был таким, каким я себя помнил. Сегодняшнего себя я не знал, это лицо я видел впервые. Что все это могло значить? Фантастика какая-то. Я еще долго рассуждал, пока не почувствовал, что засыпаю. Было холодно, но не очень - рядом проходила большая горячая труба, я удобно пристроился возле нее, и в какой-то момент я даже ощутил себя комфортно.