Дмитрий Старков - Отдаленное настоящее, Или же FUTURE РERFECT

55.

Некоторое время Петяша по инерции еще смотрел, не моргая, на то место, где ушла под воду бутылка. Затем он закурил и, резко развернувшись, взошел по наклонной мостовой к проезжей части. Дело шло к полудню. Вокруг ощутимо поприбавилось оживления. Теперь на Стрелку сплошным потоком неслись с Дворцового моста машины, а проходящие троллейбусы были набиты битком. Подкатывая к остановке, железные, душные коробки выплевывали наружу солидные порции своего содержимого, каковое, ошалело вертя головами, устремлялось на противоположную сторону, в направлении университета, что, учитывая плотность потока автомобилей, было делом отнюдь не легким. Те же, кто неизвестно сколько времени торчал на жаре, в пыли, ради сомнительного удовольствия дождаться и проникнуть в такую вот консервную банку, излишне поспешно, растрачивая слишком много энергии на ненужную толкотню и, как следствие оной, выяснение отношений с прочими жаждущими, устремлялись на штурм всех трех входных дверей...

Тьфу!

Переменился и воздух: свежесть утра была теперь ощутимо испакощена выхлопными газами. Ясного, прозрачного утреннего одиночества - не осталось и следа. На смену ему явилось мутное, потное (солнце уже здорово припекало, отчего ногам в ботинках сделалось довольно неудобно) раздражение. Стало совершенно понятно, что вот сейчас, как бы ни не хотелось, придется возвращаться в переполненную квартиру, где снова будет не до писаний и даже не до размышлений, и деваться от этого - некуда... Тяжело вздохнув и помянув нехорошим словом самую жизнь - за то, что так уж полна безысходности, Петяша отмахнулся от подкатившего было сбоку молодого человека с сувенирами и пошел к Биржевому мосту. Надо, пожалуй, еще в магазин заглянуть по дороге... Квартира встретила его успевшим сделаться привычным за последние дни оживлением. Катерина с Елкой успели за время Петяшина отсутствия развить бурную хозяйственную деятельность и теперь вовсю готовили обед (в магазин сходить, видимо, доспели сами, и - слава курам. Он, Петяша, едва войдя в первый, попавшийся по дороге, то бишь, тот, что на Добролюбова, тут же вылетел пулей на улицу, ибо запах там стоял...) С одной стороны - обед, конечно, вещь хорошая. Но с другой -суета, каковою сопровождалось его приготовление, совершенно не располагала. Поразмыслив малость в пессимистически-раздраженном ключе о судьбах, предназначениях и поиске оных, Петяша освободился от пиджака с галстуком, ополоснулся под холодным - на удивление, вопреки стоящим на дворе погодам - душем, сварил парочку чашек кофе, затем велел себе не мешать и, запершись в комнате, принялся осваивать возможности текстового редактора дареного notebook'а. Все равно - деньги, особенно большие, имеют тенденцию к убыванию, а это значит: пора приниматься за новый роман на продажу. И чем скорее, тем лучше. И лучше - даже не за один. Как ни странно, в раздраженном образе работа пошла. Довольно быстро освоив знаменитым методом "научного тыка" непривычный WinWord и осознав, что процесс при помощи такого научно-технического блага, как компьютер, несмотря даже на неудобно тесную клавиатуру, ускоряется раза в полтора сравнительно с машинкой, Петяша с ходу навалял две с лишком главы и только после этого притормозил: теперь следовало бы, ежели по-хорошему, этак "от фонаря" набредить в подробностях, страничек на пять, предполагаемое развитие событий и взаимоотношения промеж героев. Тут уже оказалось тяжелей. Сделав абзаца четыре, Петяша вдруг обнаружил, что сидит без движения, тупо уставившись в тускло-цветную панельку жидкокристаллического экрана, и совершенно не понимает, чего ему от этого, нового, романа хочется. Тогда он попробовал - хотя бы через силу - бредить краткое изложение романа дальше, но вскоре и это сделалось невозможно (бывает такое, когда работаешь долго и непрерывно: руки буквально отказываются поднять очередной кирпич либо навильник сена) трудным. К тому же, набреженное после повторного прочтения показалось слишком скучным, слишком уж само собою разумеющимся и примитивным. Самоувещевания на предмет того, что и со всеми его предыдущими романами бывало ровно почти то же самое, что и "Война и мир" и "Раковый корпус" и "The Clock-work Orange" и "One Flew Over the Cuckoo's Nest" и "Чапаев и Пустота", не говоря уж о разных мелочах типа Маркеса-Хемингуэя-Фолкнера-Сэлинджера и им подобных, в кратком изложении тоже покажутся полной ерундою, - не помогали. Умонастроение не было таким уж незнакомым. Однажды когда-то, в один прекрасный день лет этак несколько назад, Петяша - тоже вдруг обнаружил, что большая часть книг с семилетнего возраста любимых и почитаемых братьев Стругацких отчего-то больше не исторгает из него восхищенных "Ух ты!", "Вот это да!" и прочих оценочных междометий подобного рода. Произведения авторов, взрастивших на своих книгах аж несколько поколений русской технико-гуманитарной "интеллигенции", так здорово отличавшихся от общего писательско-фантастического фона, теперь, при очередном прочтении, одно за другим неизменно вызывали ощущение, схожее с тем, что чувствуешь, пробуя влезть в такие удобные и любимые в детстве штанишки и маечку... А вот нынче возникло, значит, такое чувство, что он как-то непонятно и незаметно перерос и свое собственное творчество. Сознавать это - было странно, н-но... Некие несформулированные резоны, какие-то неощутимые, то бишь, признаки неизбежности происшедшей перемены - в наличии имелись. Интере-есно... подумалось Петяше. Чем больше дров, тем - дальше в лес... Что ж такое, в самом-то деле, получается? Если так пойдет и дальше... Мало того, что жить сделается скучно, ведь еще и не на что будет - жить-то! И потом - если учесть, что вырастает он уже из собственного своего творчества, каковое для любого приличного писателя ближе, роднее и лучше чьего бы то ни было другого... Что же такое ему, Петяше, придется перерасти еще через несколько лет?