Валерий Большаков - Помор

Ясным утром Фёдор почувствовал себя отдохнувшим, хотя и спал всего ничего. Позавтракав, он собрался было покемарить ещё, но тут Савва Кузьмич встал на дыбы — чего, дескать, разлёживаться? Поспешать надо! А индейцев бояться — ни в лес не ходить, никуда вообще. Ван с У-Йотом поддержали Седого Бобра — сами едва нетерпение сдерживали.

— Форт-Самнер совсем близко, — уверял Коломин, — не сегодня завтра доедем!

— Да и чёрт с вами, — проворчал Чуга. — Поехали!

С вечера до полудня они успели отмахать вёрст пятьдесят, и тут им перестало везти.

Ничто, казалось, не предвещало беды. Друзья ехали шагом по склону холма, по узкой оленьей тропке, мимо огромных каменных глыб, вросших в землю наполовину. Запасные и вьючные лошади шли у них в поводу.

Впереди обозначилась возвышенность… И вдруг над ней зареяли перья. Человек десять команчей, верхом на ржущих пинто, перерезали бледнолицым дорогу. Ещё один отряд примчался галопом с берега Пекоса. «Шестнадцать на четверых, — машинально прикинул Чуга, — четверо на одного. Многовато, однако…»

— За камни! — крикнул он. — Живо!

Индейцы выстрелили залпом и понеслись на белых, улюлюкая и визжа. Гнедой под Фёдором упал, поражённый меткой стрелой, помор еле успел вытащить ноги из стремян и спрыгнуть с падавшего коня. Вторая стрела едва не досталась ему, но лишь бессильно воткнулась в луку седла.

Вороной, задетый пулей, ускакал, храпя и взбрыкивая. Ван стал стрелять поверх голов краснокожих, сберегая их священные жизни, но вот сами команчи следовали иным заповедям — меткая пуля сразила монаха наповал. Не уберёг просветлённый своего верного слугу…

Рывком выхватив «винчестер», Чуга стал отползать за щербатую глыбу, трижды выстрелив и однажды попав — пуля 44-го калибра разворотила грудь молодому команчу. Плоское жёлтое лицо воина в боевой раскраске исказилось, индеец свалился, роняя «шарпс». Коломин с немцем выстрелили дуплетом, завалив ещё одного краснокожего. И команчи исчезли вместе с лошадьми.

Фёдор оглянулся. Двое его товарищей были вроде живы-здоровы, оба засели за глыбами камня. Тыл их прикрывала скала. Не бог весть какое укрепление, но атаковать его можно было лишь в лоб, наступая по склону, усеянному скальными обломками, прорезанному бороздами водостоков. Ни единого дерева поблизости, но кусты меските восполняли недостаток растительности.

— Они ушли? — негромко спросил Чуга.

— Как же! — фыркнул Савва. — Жди! Здесь они…

— Незаметно что-то…

— Когда заметишь, будет уже поздно, — пробурчал Коломин, морщась от боли в левой руке.

— Что? — приподнял голову помор. — Задело?

— Сквозная…

Фёдор подполз к Савве поближе и ножом вспорол рукав рубашки.

— Ничего, — бормотал он, — бывает и хуже…

Кое-как перевязав Кузьмича, он повернулся — и не уберёгся. Прозудевшая пуля вонзилась ему в плечо.

Чуга тут же выстрелил в ответ, целясь левее кустика меските, где только что мелькнуло коричневым. Мимо!

Облизав губы, Фёдор вспомнил о важной мелочи. Распластавшись по горячему каменному крошеву, он подполз к трупу гнедого и стволом винтовки подцепил свою флягу. Бедный коняка…

Его действия не остались без внимания — пуля ударилась совсем рядом и ушла рикошетом, противно звеня. Каменная крошка больно посекла помору щёку, но он продолжил своё отступление, пока не оказался под защитой глыбы.

— Полная фляга! — ухмыльнулся Коломин.

— Как будет «вода» по-команчски? — усмехнулся помор.

— Паа…

Выглядывая в щель между камней, как в амбразуру, Чуга застыл, сам притворяясь каменным.

Залитый солнцем склон выглядел совершенно мирно. Неожиданно над песчаным барханом возникла смуглая фигура команча в одной набедренной повязке. Одним гибким движением он перескочил намёт песка и опять пропал. Пуля, выпущенная Фёдором, лишь взбила пыльный фонтанчик. А индеец оказался на три шага ближе…

Перестав двигаться, слившись с камнем, Чуга стал примечать некое растянутое, донельзя замедленное движение. Во-он тот кустик у промоины… Сначала Фёдор решил, что ему мерещится, но нет, куст почти незаметно для глаз смещался. Затаив дыхание, помор прицелился туда, откуда росли ветки, и нажал на спуск. Кустик мгновенно повалился, а раненый индеец выгнулся, открывая грудь, куда тут же влепил пулю Коломин.

— Готов!

И тут сразу пятеро команчей выскочили из своих укрытий, бешено перебирая ногами, понеслись вперёд. Чуга выстрелил, ранил одного, но развить успех не смог — индейцы пропали, словно ухнули разом в колодец.