Зейн Грeй: Пограничный легион

— Пятьдесят миль то в гору, то под гору. И ни разу не заныть при этом! — воскликнул он пораженный. — Вы настоящий молодец!

— Где мы находимся?

— Это «Последняя ложбина». Очень немногие знают ее, и эти немногие — мои подчиненные. Я решил доставить вас сюда…

— Надолго? — спросила она, чувствуя его упорный взгляд.

— Гм! До тех пор, пока… — медленно произнес он, — пока я не получу своего выкупа.

— Какую сумму вы потребуете?

— Сейчас вы стоите сотни тысяч золотом… Возможно, что потом я соглашусь отпустить вас и за меньшую сумму.

Ей было понятно двусмысленное, почти обнаженное значение его слов. Он оглядел ее.

— О, мой бедный дядя! Никогда-то не найдется у него столько денег!

— Найдется! — сурово сказал Келс.

Подойдя, он помог ей сойти с лошади. Все ее члены затекли, и, беспомощная, она доверилась его рукам. Келс обращался с ней нежно и по-джентльменски. Первая мучительная проба для Жанны окончилась благополучно. Интуиция не обманула ее. Ход был сделан правильный. Келс мог быть самым опустившимся из всех негодяев, да, по всей вероятности, он и не представлял собой ничего лучшего; однако присутствие девушки, несмотря даже на его грубое желание, отчасти вызвало воспоминание о том времени, когда, живя среди иных людей, он сам был совсем иным человеком. Это последнее звено, связывавшее Келса с его прошлым и с его лучшим "Я", как раз и поддерживало мужество Жанны. Она видела предстоящую ей трудную и опасную игру, на которую шла.

— Вы весьма благовоспитанный бандит, заметила она.

Но он не услышал ее слов или же просто не обратил на них внимания. Его глаза оглядывали ее с головы до ног. Внезапно он подошел к ней почти вплотную, точно желая померяться с ней ростом.

— Я не думал, что вы так высоки, вы выше моего плеча.

— Да, я очень тощая и длинная.

— Тощая? Нисколько! У вас прекрасная фигура, высокая, гибкая, сильная. Вы похожи на одну наездницу, которую я некогда знал… Вы — прекрасное создание, знаете ли вы это?

— Приблизительно. Мои знакомые не решаются льстить мне так прямо. Ну, а от вас мне, вероятно, волей-неволей придется принять это. Но, признаться, я вовсе не ожидала, что мне придется выслушивать комплименты от Джека Келса, атамана пограничного легиона.

— Пограничного легиона? Откуда у вас это название?

— Я нигде его до сих пор не слышала. Оно пришло мне в голову только сейчас.

— А! Это блестящая мысль, и я ее использую… со временем. Ну-с, а как вас зовут? Я слышал, как Робертс называл какое-то имя.

При упоминании о Робертсе Жанна почувствовала, как ужас защемил ее сердце, однако она даже глазом не моргнула.

— Меня зовут Жанна.

— Жанна! — Положив свои тяжелые, жесткие руки на ее плечи, он повернул ее лицом к себе.

И снова она увидела его взгляд, странный, точно отблеск солнца на льду. Ей волей-неволей приходилось смотреть на него, и это было самым тяжелым испытанием. Часами готовилась она к этому моменту, настраивала себя, напрягалась до отказа. Теперь она быстро подняла на него взгляд. Ах, эти глаза! Два окна в серую бездну ада. Но она глядела в них, в этот полный мрак и бездушие, и ее взгляд выражал одну только робость, испуг и неведение невинной девушки.

— Жанна! Знаете вы, для чего я привез сюда?

— Конечно, вы уже говорили мне об этом, — ответила она твердым голосом. — Вы хотите получить за меня выкуп… Но я боюсь, не придется ли вам отправить меня обратно домой, не получив за меня ни одного пенни.

— Догадываетесь ли вы, что я с вами сделаю? — продолжал он хрипло.

— Со мной сделаете? — повторила она, не дрогнув ни одним мускулом. — Вы… вы ничего не говорили мне… Я не думала больше ни о чем… Но ведь вы не сделаете мне ничего дурного, не правда ли? Я ведь не виновата, что у моего дяди нет денег, чтобы выкупить меня.

— Понимаете вы, что я хочу сказать? — спросил он, сильно встряхнув ее за плечи и мрачно глядя на нее.

— Нет! — Она сделала попытку сбросить с себя его руки, но тем сильнее и крепче он удержал ее.

— Сколько вам лет?

— Мне? Семнадцать, — ответила она. Ложь легко сошла с этих губ, всегда ненавидевших всякую фальшь.

— Семнадцать?! — удивленно воскликнул он. — Честное слово?

Вместо ответа она презрительно вскинула голову.

— А я принял вас за женщину, по крайней мере лет двадцати пяти, но никак не меньше двадцати двух. Семнадцать — при такой фигуре! Совсем девочка, ребенок! Ведь вы же еще ничего не понимаете?

И, почти оттолкнув ее, точно сердясь не то на себя самого, не то на нее, он пошел к лошади. Жанна направилась к хижине. После этого первого столкновения и пережитого напряжения Жанна почувствовала во всем своем теле полную разбитость. Но тем не менее она поняла, что хорошо закинула петлю, и ее душевное равновесие сразу же восстановилось.