Генри Уилл - Золото Маккенны

— Ты что, знал моего отца? — спросил он сонорца.

— Знал ли я твоего отца?! — взревел Пелон Лопес. — Конечно же, чтоб мне пусто было! В течение целых семи лет, пока Старый Бородач охотился за Джеронимо, твой папаша пытался поймать меня и доставить на ужин генералу Круку. И ты страшно походишь на старого Микки. Маль-и-пай тебя верно охарактеризовала. Барахло, как и твой папаша. А теперь, отвечай: доволен дележкой? Возьмешь свою четверть и успокоишься, слабоумник?

— Возьму, возьму, свинья полукровная, — откликнулся тот. — Но не успокоюсь до тех пор, пока не унесу ее отсель подальше. А когда отойду, всех вас достану: и тебя, и твою мамашу-карлицу и этого подонка голубоглазого, которого ты считаешь закадычным дружком… И ты, Пелон, еще вспомнишь то, что я сказал.

— Что это тебя вдруг так заволновал цвет маккенниной кожи, а? — ухмыльнулся Пелон. — Что, индейская кровушка взыграла? Или рассерженные предки жалят адскими головешками? У-у, как страшно…

— Ступай к чертям со своими шутками. Хотя нет, лучше начинай дележку. На четыре части, — отрезал Микки. — Я хочу забрать золотишко и убраться отсюда. Кстати, и всем остальным советую: давайте разберем доли и разными тропами разъедемся от греха подальше. И побыстрее. Ты ведь знаешь. Лысый…

— Ничего подобного! — рявкнул Пелон. — Не хочу об этом слышать! Мы пришли сюда, как друзья, и уйдем, как друзья. Вместе — мы сила! Поэтому вместе и останемся.

— Не знаю, хефе, — хитро промямлил Маккенна, — об этом миккином предложении можно было бы много чего сказать… И, как он правильно заметил, лучше с ним согласиться. Гнаться за людьми, едущими на все четыре стороны, куда тяжелее, чем за одним отрядом. Мне бы тоже хотелось забрать золото и убраться.

Пелон пронзил его взглядом.

— И, конечно, вместе с девушкой? — спросил он.

— Да, с ней.

— И с ее долей?

— Разумеется.

— Ха-ха-ха-ха-ха! Чудненько! Слышал смех? Вот действительно уморил, так уморил. Видишь, Маккенна, я все еще ценю твой юмор, хотя надо признаться, несколько устал от его однообразия. Да уж! Ха-ха-ха-ха-ха! Так, ну а теперь — по одеялам! Утром будем делить золото и прощаться. Без пальбы, без драки. Как нормальные цивилизованные люди.

Держа правую руку под серапе, он наблюдал за Маккенной и Микки. Шотландец осторожно кивнул.

— Конечно-конечно, хефе. Нет ничего лучше хорошей порции сна: прочистить мозги и отдохнуть. Это то, что нам всем нужно. Ты великий человек, никто не умеет убеждать лучше тебя.

Микки снова промолчал. Он стоял, нахмурившись, держа правую руку на весу: в ней поблескивал взведенный винчестер, а подушечка большого пальца аккуратно нажимала на собачку.

Маккенна взял одеяло, которое ему подала Фрэнчи. Вместе с девушкой он устроил постель с одного края парусины. Напротив устроился Хачита: он сел, не укрывшись, и скрестил ноги. По бокам молча примостились Микки и Пелон. Старая Маль-и-пай развела в бывшем очаге огонь и поставила на него кофейник. Было часов десять вечера и время текло, как тягучая смола. Маккенна, понимая, что следующие шесть часов будут совершенно непохожи на предыдущие, предупредил об этом свою худощавую приятельницу.

— Сразу после четырех начнет светать, — прошептал он Фрэнчи. — До этого времени спать нельзя. Понятно?

Девушка сжала ему руку и придвинулась ближе.

— Да, — ответила она. — Меня уже предупредили.

— Кто это?

— Маль-и-пай, конечно! Она для этого занялась кофе. И сказала, что она делает его не для тебя.

Маккенна бросил взгляд на старую каргу. Та мощно подмигнула в ответ. Шотландец кивнул и тоже моргнул, почувствовав себя намного лучше. Теперь он был уверен в том, что им удастся дожить до рассвета.

— Буэнос ночес, мадре, — крикнул он матери Пелона Лопеса. — Хаста маньяна.

— Хаста маньяна, — проворчала старуха. — Шел бы ты к чертям.

Маккенна страшно удивился, увидев, что в скором времени Пелон и Микки, которые начали пить кофе с ним вместе, заклевали носами. А через полчаса заснули. От костра отделилась тощая фигура Маль-и-пай, которая подошла к брезентовой накидке. Старуха плюнула на Микки, а Пелона укутала одеялом.

— Он вообще-то хороший мальчик, — извиняясь, проговорила она. — Мне не слишком хотелось подсыпать ему в кофе снотворное, но он не оставил мне другого выхода. Пелон хоть наполовину, а все же апач.

— Мы твои должники, мамаша. Ты спасла нам жизнь, и, надеюсь, если нам удастся выбраться отсюда живыми, я найду способ тебя отблагодарить.