Сергей Юров - Длинный Нож из форта Кинли

До слуха сержанта доносилась Песня Смерти Голубой Совы, прерываемая иногда его тяжкими стонами: нож Ястребиного Клюва делал свое дело. С каждой минутой она звучала все тише, пока, наконец, не смолкла совсем.

Дэйлмор еще долго оставался лежать под елью с поникшей головой. Он поднял ее только тогда, когда услышал удалявшийся стук копыт лошадей индейских золотоискателей.

Спустя некоторое время он оставил место укрытия и пополз к палатке, все еще не отваживаясь взглянуть в сторону раскидистого дуба. Посадив сокола на корень, он выполз наружу и заставил себя посмотреть на висевшую фигуру Лишенная скальпа окровавленная голова, в сплошных порезах обезображенное тело, пропитавшиеся кровью легины и мокасины — все это создавало страшную картину, от вида которой Дэйлмора вырвало несколько раз, пока он приближался к столетнему дубу. Немного успокоившись, сержант встал во весь рост и ножом перерезал туго натянутое лассо, после чего труп Хинакаги Нто распростерся на земле.

К концу этого тяжелого дня уставший Дэйлмор закончил копать неглубокую могилу. Для рытья он использовал оставленный накотами заступ, а землю выгребал собственными руками. Он хорошо знал, что идет против обычая тетонов. Те хоронили своих умерших на высоких помостах, но в его состоянии он просто не мог последовать этому обычаю. Опустив тело вождя в могилу, Дэйлмор засыпал его землей и, насколько хватило сил, кое-как утрамбовал. Прежде чем отправиться в типи, он глубоко склонил голову в знак почтения.

— Спи спокойно, Хинакага — шептали его губы. — Твой дух знает, где искать убийцу, твой бледнолицый друг — тоже. Узнает об этом и Ванбли Сапа.

Дэйлмор спал кошмарным сном. Все, что произошло на заброшенной месе днем, в его лихорадочном сознании принимало еще более дикие, зловещие видения ночью. А проснувшись, он долго лежал с открытыми глазами, устремив неподвижный взгляд сквозь дымовое отверстие на далекую гаснущую звезду. Под какой звездой родился он, Дэвид Дэйлмор, брошенный в этот жестокий, несовершенный мир, в котором было мало справедливости и много горя? Какая звезда светила Хинакаге Нто, честному краснокожему индейцу, ушедшему из жизни в муках и страданиях?..

Единственны ответом сержанту, погруженному в мрачные мысли, были его же частые тяжелые вздохи. Потом, сконцентрировав внимание, с трудом выйдя из охватившего его оцепенения, Дэйлмор начал думать о своем собственном положении. Что принесла ему гибель друга? С чем он остался? На эти вопросы пришли быстрые, как разряд молнии, и такие же убийственные ответы. Он остался один. И это было страшное одиночество. После налета накот из оружия у него оставался лишь. нож. Слабое утешение для калеки. И, наверное, утешение в том смысле, что легче и достойнее пронзить себе сердце ножом, чем ждать прихода голодной смерти. Уже сейчас голод давал о себе знать. Когда-то вернется Ванбли Сапа, отправившийся по долгой военной тропе в далекую землю индейцев кроу?

Дэйлмор присел на лежанке, проведя кончиками пальцев по взмокшему от пота лбу.

— Но, может быть, на лугу бродит лошадь Хинакаги, — сказал он вслух, воспрянув духом. — Если она там, я взберусь на нее и поеду искать лагерь оглала… К черту страхи!.. Теперь я знаю язык лакота, я расскажу им все… Пусть решают… Нет. Только не нужно признаваться в том, что я военный. В остальном буду говорить правду… Они отомстят за Хинакагу, спасут меня от голодной смерти.

Дэйлмор выбрался наружу и свистом, так, как это делал его друг, подал сигнал. Ничто не нарушало утренней тишины. Он свистнул еще раз. Отозвался ему точно таким же свистом пересмешник. Дэйлмор пополз к лугу, не переставая надеяться. Но надежды имеют обыкновение умирать. Умерли они и в сердце сержанта после того, как он убедился в тщетности своих поисков.

Лошадь всегда была в цене у индейцев прерии, и гнедой мерин Хинакаги имел столько достоинств, что накоты никак не могли пройти мимо такого красавца.

Вконец расстроенный Дэйлмор вернулся в палатку и, сев к тлеющему очагу, вновь погрузился в невеселые размышления. Внезапно послышалось хлопанье крыльев. Не успел сержант прийти в себя, как сокол оказался на его правой руке.

— О боже, Глешка! — нервно произнес Дэйлмор. — Я совсем забыл про тебя. — Он нежно погладил голову птицы: — Бедняга, ты, конечно же, проголодался.

И тут к сержанту пришла радость, неожиданная и до боли в сердце сладкая.

— Глешка, умная моя птица! — с жаром зашептал он. — Ты — мое единственное спасение! — Он прижал сокола к груди, погрузив свое лицо в его мягкое оперенье. — Ты спасешь меня в этих заброшенных горах. Больше мне неоткуда ждать помощи. Меня кормил Хинакага, но прежде чем умереть, он поймал тебя. Это знак свыше. Добрый или дурной, но это знак. Теперь все зависит только от тебя. Мне необходимо выжить, выжить, чтобы отомстить за Хинакагу, посмотреть в лживые глаза подлеца Фрейзера.