Луис Ламур - Одинокие мужчины

К вечеру шурф выглядел немного лучше. Я набрал три мешка образцов, а несколько раздробил, промыл и получил чуточку золота.

Следующие два дня я работал от темна до темна и сделал достаточно, чтобы Пит Китчен смог зарегистрировать заявку. Еще один день, и можно возвращаться в Тусон.

Эта работа дала мне время подумать, и я решил, что нет больше смысла бродяжничать, промышляя случайными заработками. Пора осесть, найти подходящую работу, а то и завести собственное ранчо.

Это означало, что придется трудиться, и много. Жить — это все равно что взбираться на гору: вершина всегда оказывается дальше, чем представляется. Но когда у человека есть цель, он знает, что его труд не пропадет даром.

На следующее утро, когда я уже проработал час с лишним, я наткнулся на золотоносный карман.

Это была вертикальная прослойка мягкого кварца, по виду никак не связанная с облегающим ее минералом, размером с пианино, но, похоже, ниже его залегало еще больше. Во всяком случае, за следующие три часа я вынул из кармана золота тысячи на две.

Пит Китчен будет доволен. Я высыпал один из мешков обратно в шурф и наполнил его богатой золотом породой. Как раз когда я заканчивал набивать мешок, позабыв обо всем остальном, услышал голос:

— Кажись, поездка нам окупится сторицей.

С Лаурой Сэкетт были трое — Арч Хадден, Джонни Уилер, бывший когда-то ганменом в шайке контрабандистов, и еще один парень, которого я запомнил по драке у пруд Мертвеца.

У них была только одна причина, чтобы появиться здесь -убить меня, и они хотели мне об этом сообщить. Разговаривать с ними или тянуть время, как я делал раньше, смысла не было

Я обернулся, увидел их, выхватил револьвер и выстрелил — и все это произошло мгновенно, на одном дыхании. Первая пуля попала под грудину Джонни Уилеру, чья правая рука находилась в опасной близости от рукоятки шестизарядника.

Вторым выстрелом хотел поразить Арчи Хаддена, но промахнулся, и Арч внезапно развернул коня и ускакал, словно за ним погнались все черти ада.

Лошадь Лауры встала на дыбы, сбросила наездницу, а третий ее спутник вдруг стал палить в сторону от меня. Я повернулся, увидел спускающихся с горы апачей и узнал Катенни.

Я тут же нырнул в шурф, не забыв прихватить веревки, которыми привязывал коня и мула. Апачи проскочили мимо, раздался треск их винтовок, и я увидел, как пули взбивают пыль на жилетке всадника. Он упал, опять поднялся, но новый залп пригвоздил его к земле.

На моих глазах Катенни с двумя индейцами поймали Арча. Он повернулся, чтобы встретить их, когда понял, что его нагоняют, но взлетело одно лассо, другое — и апачи захватили пленника.

Я его предупреждал. Он украл скво Катенни, и теперь его судьба была предрешена; единственное, о чем можно было поспорить, — это как долго он продержится под пытками апачей.

Это была жестокая земля, и правила выживания на ней были продиктованы самой жизнью. Если ты нарушил эти правила, значит, готовься к неприятностям. Теперь Хаддену и Катенни предстояло выяснить, кто из них прав, кто виноват.

Я выбрался из шурфа, подошел к лошадям и перезарядил свои шестизарядники. Затем подошел к застреленному мной парню поглядеть, осталась ли в нем хоть капелька жизни. Нет. Джонни Уилер стал пищей для стервятников, поэтому я снял его патронную ленту и вынул из карманов все бумаги, надеясь потом просмотреть их. Должны же у него остаться родственники или друзья, которым небезразлично, как он умер.

А затем Лаура Сэкетт поднялась с земли, и наши глаза встретились. Я никогда не видел столько ненависти во взгляде.

— Вам здорово не повезло, верно? — спросил я спокойно. — Вы думали, один из нас, Сэкеттов, будет настолько предупредительным, что согласится умереть, чтобы вы смогли выпустить из организма немного желчи?

— Полагаю, вы меня убьете? — сказала она.

— Нет. Это было бы добрым поступком по отношению к окружающим, но я никогда не стрелял в женщину и не собираюсь. Сейчас я просто сяду на коня и уеду.

— И оставите меня здесь? — недоверчиво спросила она.

— Вон там пасется лошадь. Залезайте на нее и поезжайте.

Чуть развернув коня, чтобы не спускать с нее глаз, я вставил ногу в стремя, сел в седло и обмотал поводья вьючного мула вокруг луки.

— Что, если вернутся индейцы? — спросила она.

— В этом случае им крупно не повезет, мэм, но ради их благополучия надеюсь, этого не случится. Апачи неплохие люди. У них и без вас хватает неприятностей. Хотя все, что ни делается, делается к лучшему: если они появятся здесь, индейские скво могут научить вас хорошим манерам. — Я коснулся пальцами шляпы. — Авось больше не увижу вас, мэм. Прощайте.