Майн Рид - Смертельный выстрел

Полковник Армстронг последовал этому совету. Несмотря на страшное нетерпение, старый воин понимал, что поспешная необдуманная погоня могла не только не удаться, но и привести к худшему.

Его преследовала страшная мысль. Дочери его, которые были ему дороже жизни, находились теперь в руках злодеев…

Дюпре, не остывший еще от волнения, требовал немедленного отъезда, и может быть, настоял бы на этом, если бы не подчинился благоразумию того, кого считал за отца. Он уступил, и решено было последовать совету Гаукинса.

В эту минуту двадцать колонистов, бегавших в деревню, возвратились вооруженные и на лошадях, чтобы ехать на разведку. Туккер был в числе их и привел в поводу лошадь Гаукинса. Старый охотник вскочил в седло и повел свой наскоро собранный отряд.

Лесом едет всадник. Этот лес девственный, где никогда не раздавался топор колониста, где и конный человек пробирался только изредка, а пеший еще реже.

Проезжающий в эту минуту направляется не по дороге, не по тропинке, даже не по какому-нибудь следу. Несмотря на это, он мчится так быстро, насколько позволяет ему густота деревьев.

Впрочем, он держит себя осторожно; лицо его выражает страх. Он боится не того, что впереди, а как будто того, что сзади. Это видно из того, как он сидит в седле. Иногда он оглядывается с ужасом, потом погоняет лошадь вперед.

Косые лучи месяца прорезывают местами листву и дают достаточно света; но всадник не уверен в своем направлении. Часто он останавливается, удерживает лошадь и прислушивается с целью убедиться — правильно ли он держит путь, что нелегко в лесу без дороги.

Казалось бы, в подобной обстановке слух не мог бы ему быть пригоден, а между тем он-то и сослужил ему службу — всадник услышал шум, услышал течение реки. Едва эти звуки коснулись слуха всадника, последний немедленно пустил лошадь в противоположном направлении. Очевидно, он не хотел ехать по берегу, который покинул и к которому не желал возвращаться.

После многих остановок он прибыл, наконец, к опушке леса. Перед ним расстилалась обширная равнина, покрытая высокими травами, которые, будучи волнуемы ночным ветерком и посеребрены лучами месяца, походили на поверхность тропического моря, покрытого фосфорическими медузами. Рои светляков, игравших между стеблями, делали сходство еще полнее. Всадник не видит этого и не думает об этом. Выражение его лица показывает, что ему не до того, чтобы любоваться природой. Глаза его устремлены на черную поляну, по ту сторону равнины, озаренной луною. Она похожа на опушку такого же леса, из которого он выехал. Но в сущности это ряд скал, запирающих долину с другой стороны. Он их узнает только для того, чтобы осмотреть местность и отыскать пункт, уже ему известный.

Он пускает коня и скачет по равнине, уже не зигзагами и не тихо, как проезжал по лесу, а по прямой линии и в карьер.

Странным кажется этот всадник при свете месяца, но еще более странным показался бы он при дневном освещении. На нем костюм индейца; все, что на виду, — пальцы, руки выше кисти — все краснокожее. Но лицо бледное и похоже на лицо плохо умывшегося трубочиста.

Подъехав к тени, отбрасываемой скалами, он удерживает лошадь и с седла окидывает их взором. Темное место в виде треугольника указывает на отверстие в цепи утесов. Это ущелье, по дну которого пробегает поток, но только во время дождей. В эту минуту оно сухо и представляет удобный путь в верхнюю равнину, поверхность которой приходится вровень с верхушками скал, составляющих ее окраину.

Всадник направляется к этому мрачному отверстию, словно оно ему знакомо, въезжает в него без страха и подымается в тени утесов, справа и слева образующих отвесную стену.

Минут через двадцать он снова выезжает на свет на верхнюю равнину.

Здесь он останавливается и оглядывается. Он смотрит на долину реки, окаймленную без перерыва лесом, а поодаль небольшими отдельными рощами.

Это Сан-Сабская долина. Посмотрев с минуту, он слезает с лошади.

— Бесполезно ехать дальше, — пробормотал он. — Я могу спокойно остановиться здесь до прибытия товарищей. Они, вероятно, скоро будут, если не задержит битва. Не думаю, чтобы это случилось, судя по словам Фернанда. Во всяком случае они должны скоро сюда прибыть. Черт возьми! Надо думать, что Саймон Вудлей здесь и, конечно, ищет меня, чтобы наказать за убийство Чарльза Кленси! С ним Гаркнесс. Вудлей встретил моего тюремщика где-нибудь по дороге и взял его себе в помощь отыскивать мои следы. Какого черта может все это значить? Неужели судьба против меня?