Майн Рид - Смертельный выстрел

В том или другом случае Ричарду Дарку угрожала почти одинаковая опасность. Он предпочел бы, чтобы Кленси умер, потому что на счет убийцы могли возникнуть только предположения. Но если Чарльз остался в живых, то мог лично объявить о покушении на его жизнь, что перед судом равнялось убийству.

Он отдал бы лучшего негра, пойманного им, чтобы убедиться в смерти Кленси, и охотно освободил бы десять отцовских рабов, если бы это могло спасти его от наказания или от раскрытия преступления. А пока он должен был страдать. Нет, не от угрызений совести, а от подлого страха.

Ночная его тревога, однако, была гораздо легче той, какую ему пришлось испытать с рассветом. Он услышал множество чужих голосов. Он вскочил с кровати и бросился к раскрытому окну. Ему не было надобности и выглядывать для объяснения всего этого шума. Его сердце уже угадало всю суть. Среди людей, окружавших дом, он узнал шерифа графства и двух констеблей.

Эти три личности уже слезли с лошадей и входили в дом.

Через десять минут они были в его спальне. Шериф, переступив порог, сказал громким, твердым голосом:

— Ричард Дарк, вы арестованы!

— За что?

— За убийство Чарльза Кленси.

Через час Дарк сидел в тюрьме графства, в трех милях от имения своего отца.

Люди, арестовавшие его, сделали обыск не только в его комнате, но и во всем доме. Ефраима Дарка не любили. Эгоизм и богатства не приобрели ему расположения соседей.

Притом же он не был чистокровным южанином, как большая часть его соседей. Они знали, что он из Новой Англии и, хотя в нем не было и тени аболиционизма, а, напротив, очень много рабовладельческого, его не любили ни плантаторы, ни «бедные белые».

Вот почему шериф и понятые мало церемонились; они обыскали дом и осмотрели самые секретные помещения. Они захватили одежду Ричарда и двухстволку, с которой он ходил в лес. Замечено было, что не в этом платье он явился на поиски Кленси. На костюме нашли недавний след от пули, пробившей полу.

В числе понятых, присутствовавших при аресте, было много отличных экспертов, как например, охотник Вудлей. С первого же взгляда он признал, что дыра пробита карабинной пулею.

Многие другие подтвердили это показание.

Никто не думал спрашивать по этому поводу арестованного, так как все вопросы были отложены до разбирательства дела. Кроме дыры в костюме Дарка, улику представляло еще и ружье, к стволам которого аккуратно приходилась пуля, вырезанная Вудлеем из кипариса. Кроме того, Вудлей, действующий по собственному плану, нашел где-то в саду пару сапог, запачканных грязью. Старый охотник спрятал их, сообщив о своей находке только Хейвуду, и решил воспользоваться ими по своему усмотрению.

После обыска шериф увез арестанта, оставив его отца в ужасном отчаянии.

Большая часть понятых оставалась у ворот плантации, рассчитывая, что достаточно будет констеблей для препровождения арестанта в тюрьму. В юго-западных штатах шерифу необходима большая отвага, а иначе судебная и исполнительная власть оставалась бы мертвой буквой. Редко бывает, чтоб шериф с берегов Миссисипи не оправдывал своего назначения. Он всегда почти готов рисковать жизнью при исполнении своей опасной обязанности и часто платил за это жизнью.

Вот почему понятые не последовали за ним, полагая, что он сам сумеет отвести арестанта в тюрьму графства. Люди эти были убеждены в открытии убийцы, но необходимо было еще найти труп Кленси.

Как и в предшествующий день, они разделились на несколько отрядов и сосредоточили свои поиски вокруг места, где нашли карабин и шляпу Кленси.

Их поиски, однако, оказались так же бесплодны, как и прежде, и даже бесплоднее, потому что не найдено было ничего, что могло бы послужить объяснением преступления или привести к нахождению трупа. Они обследовали ручей с помощью шестов и проникли в болото так далеко, как мог зайти туда тот, кто хотел спрятать там мертвое тело. Но нигде не открыли они следов человека — ни живого, ни мертвого: они видели только одиноких птиц и чешуйчатых аллигаторов.

Это были плохие вести для соседей и весьма грустные для матери. Но до последней они не дошли. Прежде чем охотники могли сообщить ей эти неблагоприятные известия, госпожи Кленси уже не стало на этом свете.

Скорбь о потере мужа и еще более недавняя утрата единственного сына, подло умерщвленного, потрясли организм женщины, страдавшей уже долгое время. Когда соседи подъехали к ее дому, то услышали плач. Навстречу к ним вышла женщина и, жестом руки приглашая к молчанию, сказала грустно и торжественно: