Жан-Патрик Маншетт: Прикованный к красному ядру

Он кивнул, продолжая беззвучно смеяться, опять выпил и рыгнул.

— Эта свинья директор, — усмехнулся он, — теперь достает меня, потому что я им написал, что индейцы растащили все их пиво.

Старик опустошил бутылку и бросил ее. Ударом пальца Грин взвел курок. Бутылка описала дугу, Грин спустил курок, и она разлетелась, не коснувшись земли. Старик откупорил другую и принялся за нее. Немного пива запузырилось на бородатом подбородке, он тряхнул головой и заявил:

— Придурок. Он все время называл их «аборигенами». Черт возьми!

Старик был пьян и продолжал напиваться. Прикончив бутыль, бросил. Грин выстрелил снизу, она разбилась. Посмеиваясь, старик уже открыл новую, а Грин перезарядил оружие. Молодой человек бросил взгляд в глубину долины. Лицо его ничего не выражало, но он внезапно разрядил свой револьвер, и шесть бутылей разлетелись на тысячу кусков под его пулями. Стрельба была очень быстрой и очень точной. Старик одобрительно зарычал, сделал новый глоток и бросил презрительный взгляд в долину.

— Они нам строят здесь чертову столицу! — злобно сказал он. — С пожарной колесницей, мэрией и даже начальником полиции с толстым задом!»

Он потряс головой. Грин заряжал по новой.

— По-моему, это ужасно, — заявил молодой человек.

— Конечно, ужасно! Они даже переменили название города.

Грин недоверчиво уставился на пьяного старика.

— Он теперь будет называться «Цветущие холмы»! — вздохнул старик. — Я не шучу. А, черт возьми…

Он оглядел долину. Внизу, посреди построек, веселые рабочие малевали большую вывеску, на которой уже выделялось слово «холмы». Старик тряхнул головой, икнул и зашелся хохотом. Грина тоже обуяло веселье. Понемногу они успокоились. Старик еле дышал от смеха.

— Старина, — нежно сказал Грин, — а не заехать ли нам к вдове, тебе и мне, и как следует поразвлечься?

Старик задумчиво оглядел себя ниже пояса, но смутила его не пыль, покрывавшая штаны.

— Я этим уж давненько не занимался, — вздохнул он. — Для меня это, как говорят, дело прошлое.

— Пойдем, пойдем, — весело сказал Грин. — Ты всегда сможешь дать мне совет.

Старик чуть не поперхнулся пивом. Плюнув себе под ноги, засмеялся, но смех его перешел в кашель.

— Грин, — икнул он, — ты мне нравишься. Но, бог мой, вдовы здесь больше нет… Они уехали!

— Уехали? — повторил Грин. — Все шлюхи?

— Все, бог ты мой, наши славные шлюхи. Провели два последних месяца в новенькой тюрьме, в то время как Малькольм Курле-ту, Чарли Бель Пиис и все эти негодяи…

Грин тряхнул головой. Казалось, он был подавлен и обеспокоен. Он отпил немного пива и вопросительно взглянул на старика. Тот отвернулся.

— Да, — нехотя сказал он, — и она тоже!..

Грин ничего не сказал, глаза его сузились. Он опустошил бутыль и со злостью бросил ее на травянистый склон.

— Ах, — вздохнул старик. — До чего же было хорошо, когда они были здесь. Все исчезло, уехало, умерло или умирает. Это все называется прогрессом.

Он весь обмяк, сгорбился. Похоже, что-то его угнетало: то ли пиво, то ли тяжелые мысли. Глаза увлажнились.

— Единственное, что, кажется, важно сейчас, — это сколько у тебя монет а кармане. Ты можешь спокойно сдохнуть, и на тебя обратят внимание только для того, чтобы посмотреть, нет ли у тебя чего продать.

Старик откупорил новую бутыль и передал ее Грину, который продолжал молчать.

— Грин, тебе лучше уехать. Право слово, даже сама твоя порода типа из долины проклята. Не знаю почему, но город расставляет сети для таких, как ты.

Лицо молодого человека напряглось, в глазах мелькнул холодок.

— Пошли со мной, — сказал он старику.

Тот покачал головой:

— Нет, месье! Я лучше останусь здесь сидеть и попивать пиво этого подлеца из Миссури, пока он не разорится или я не попаду в ад, вот так!

Грин улыбнулся грустно и даже с какой-то нежностью. Он растянулся на солнце, старик передал ему еще одну бутылку.

— Старина, — сказал Грин, — ты достоин лучшей участи.

Старик не ответил. Грин поднял бутыль на вытянутой руке и, медленно наклонив ее, закрыл глаза. Пиво полилось по его лицу.

Грин вошел в магазин, считавшийся самым главным в городе, и восхищенно присвистнул. Да, он здорово изменился, сейчас здесь было полно всякого товара: продукты, ткани, скобяные изделия и тому подобное. Однако молодого человека ничто из этого изобилия не привлекло, и он направился в глубину помещения, где был отдел огнестрельного оружия. Стойки для винтовок были покрыты пылью, в полутьме поблескивали длинные карабины. Грин осторожно взял «винчестер». Ему было приятно ощущать прохладный синеватый металл ствола, полированное дерево приклада.