Луис Ламур: Ненависть в наследство

Еще один хитрый прием. Назовем его «перетасовкой». Когда со всей округи сгоняют скот для клеймения, от каждого ранчо присутствуют представители, это иногда один из пастухов. Остальные работники официально в клеймении не участвуют. Весь скот в гурте проверяют и неклейменых животных сбивают в отдельное стадо, чтобы в последующие дни заклеймить. В ту же ночь скотокрады отбивают от этого стада какое-то количество голов и перегоняют в свой клейменый гурт. Позднее, когда клеймение заканчивается, гурт угоняют домой и там не торопясь клеймят похищенный скот своим тавром.

Поначалу, когда скотоводство только начало развиваться, говядина ничего не стоила, а по пастбищам разгуливало много дикого, неклейменого и «бездомного» скота. С приходом в Канзас железной дороги и возникновением спроса на говядину в восточных штатах ковбои стали разъезжать с железными прутьями и клеймить все, что попадалось под руку. Умелец с железным прутом мог выжечь любое тавро. По мере того как скотоводство становилось крупным бизнесом, прутья категорически запретили — дозволялось только готовое клеймо. Мастер одним движением выжигал на бычке тавро владельца. Любого, кого поймали с прутом, могли запросто повесить по одному подозрению в воровстве скота.

Угонщиков, разумеется, это не остановило. Многие артистически управлялись с помощью двух палок и нагретого на огне металлического кольца от застежки на седле. Некоторые с таким же успехом гнули из проволоки любые тавро.

Правда, после забоя бычка с изнанки содранной шкуры без труда определялось переделанное тавро. Если воры забивали скот на мясо, им приходилось шкуры прятать подальше. Чаще всего их закапывали, но если владелец порой находил такой могильник, то веревка была уже наготове и приговор следовал короткий — вздернуть преступника на ближайшем дереве.

Вблизи границы какое-то время стало обычным угонять скот из Мексики и перегонять на продажу в Штаты. На обратном пути бандиты угоняли скот у американцев и доставляли его на рынки в Мексике. Рассказывают, что гроза Увальде, зачинщик драк с пальбой из револьверов Кинг Фишер, успешно провернув такую операцию, встал потом на стезю закона и выполнял обязанности заместителя шерифа.

К несчастью, пытаясь выручить Бена Томпсона, он отправился в Сан-Антонио и пал рядом с ним под пулями, оставив безутешную вдову и осиротевших коров.

Историй об угоне скота множество, и по сию пору хитроумные скотокрады изобретают все новые и новые способы. Хотя скачущие верхом бандиты нынче не в моде, воровать бычков по-прежнему принято, только теперь с помощью грузовиков.

Зной, проклятие сатаны, обволакивал медленно бредущее в облаках пыли стадо. Глаза животных забила пыль, под ногами не прибавляющая сил, сколько ее ни жуй, бурая выжженная трава, над головой пылающее солнце, растворившееся в латунном небе.

Опустившись на колени, Калкинс пощупал ладонью землю — земля жгла руку. Он медленно поднялся. Покрытое толстым слоем пыли, заросшее щетиной лицо его выглядело страшно постаревшим.

— Ты хочешь правды? — необычно жестко произнес он, и Рут Гарни, сразу почувствовав его настроение, быстро взглянула на опытного ковбоя. Она с детства знала этого человека и любила его как родного. — Хорошо, получай правду. За этот гурт ты ничего не выручишь. Половина скота падет, не дойдя до Доджа. От зноя, от жажды. Что останется, не окупит затраченных трудов. Ты разорена, мэм.

По мере того как правда доходила до ее сознания, Рут, стиснув зубы, все больше впадала в отчаяние, испытывая желание по-женски разрыдаться. Она уже давно догадывалась, но все до одного из погонщиков уходили от разговора.

— Тогда в чем дело, Лон? Наше ранчо, «Сёркл Джи», давным-давно гоняет скот и всегда имело выручку. Те же самые люди, та же самая дорога…

— Нет, — отрезал он. — Совсем не те же самые. Тропа плохая. Год как никогда засушливый, а мы к тому же поздно тронулись в путь. Другие стада застали хорошую траву, а что осталось — вытоптали. Земля горячее, чем всегда. И еще, — мрачно добавил он, — люди у нас не те.

— Как же так, Лон? — запротестовала Рут.

— Не те, — упрямо повторил старый ковбой. — Один новый и лишний, а одного, кто так нужен, с нами нет.

Поджав губы, она вздернула подбородок.

— Это ты о Хоуи Айвсе. Не любишь его!

— Думай, что хочешь, — не люблю! Все остальные тоже. Он конченый негодяй, мэм, хочешь верь, хочешь не верь. Пробы негде ставить. Верно, грамотный, и язык подвешен, но Айвс остается Айвсом, негодяем, каких свет не видал.