Луис Ламур - Проезжий

Она улыбнулась. Я видел ее улыбку с того места, где стоял.

— Извините меня, джентльмены. Мне здесь нравится, и у меня нет намерения отсюда уезжать. Ранчо принадлежит мне. Если необходимо, я вызову шерифа.

— Чтобы это сделать, вам придется съездить в город. Вы думаете, вам это удастся?

Она очень мило улыбнулась.

— Я слышала, — продолжила она, — что мужчины на Западе относятся к женщинам с уважением. Следует ли понимать, что вы мне угрожаете?

Один из всадников, постарше других и с бородой, что-то пробормотал, но долговязый потряс головой.

— Угрожаю? Нет, это только предупреждение. Сейчас очень жестокое время, на дорогах столько индейцев, а они не разбираются, в кого стреляют.

Вдруг кто-то из прибывших заметил чалого.

— Лью? Что здесь делает этот конь?

— Это его дом, если вы имеете отношение к мистеру Филлипсу, вам следовало бы знать такие подробности. Лошадь принадлежит ранчо.

— Эта лошадь приносит несчастье, Лью. Мне не хочется с ней иметь дело.

— Больше она не будет приносить несчастье, — неожиданно сказал Лью. — Я пристрелю ее.

Я сделал шаг и остановился за спиной миссис Холлируд.

— Оставьте лошадь в покое. Она мне нравится.

Мое появление потрясло их. Они не имели представления, что в доме есть еще кто-то, кроме двух женщин.

— Кто ты, черт…

— Эй! — Человек, который набросил мне на шею петлю, узнал меня. — Разве ты не?..

Больше никто не мог произнести ни слова. Они просто стояли, уставившись на меня, а мой палач пару раз судорожно сглотнул и надвинул шляпу на глаза. Ему явно хотелось в тот момент очутиться где-нибудь подальше. Одно дело набросить человеку петлю на шею, когда у тебя за спиной беснующаяся толпа, и совсем другое — встретиться с ним лицом к лицу, когда он стоит в тридцати футах от тебя с оружием в руках.

Тот, кого звали Лью, медленно убрал руку со своей винтовки.

— Это ты убил Хьюстона Бэрроуза? Он хорошо владел оружием.

— Но не так хорошо, как ребята из наших мест.

Снова наступила тишина. Один из захмелевших в тот же миг протрезвел и отвел свою лошадь на несколько шагов назад.

— Темнеет, — начал он.

Лью явно терял инициативу, и это его бесило. Он мучительно искал что сказать или сделать, чтобы не быть опозоренным перед своими дружками, но, видно, все, что приходило ему в голову, только выдавало его неправоту.

Ему страстно хотелось «сняться с крючка», но я крепко его держал. Он явился сюда, чтобы выдворить двух женщин с ранчо, которое по праву принадлежало одной из них. Меня не интересовало, что он сделает, но если он сделает что-то не так, то завтра его положат в землю Бут-Хилл.

Их было пятеро, а я один. Но я знал, что могу сделать и что должен сделать. Стоит мне шевельнуться, как двое из них дадут стрекача, а третий еще не решил, как поступить.

Первый, кого я собирался убить, был не тот, кто набросил мне на шею петлю. Меня больше беспокоил квадратный парень с головой как ядро. Он сидел верхом на гнедой справа от Лью. Я не знал его имени, но из всех он казался самым опасным.

Я предоставил им минуту для того, чтобы они как следует поволновались, а потом предложил:

— Почему бы вам, ребята, просто не уехать отсюда? Ворота открыты, но, уезжая, проверьте, чтобы они хорошо закрылись за вами.

Не успел я закончить, как двое погнали своих лошадей прочь.

Упрямый Лью с минуту сидел молча. Рассказывая в городе о том, что произошло здесь, он наверняка попытается приукрасить историю с тем, чтобы выглядеть храбрым в глазах жителей.

— Я уезжаю, — наконец процедил он сквозь зубы, — но мы снова встретимся.

— Зачем ждать?

Я спустился на дорогу по каменным ступенькам.

— Давай прямо сейчас все выясним, а может, Хьюстону Бэрроузу скучно одному?

Лью не понравились мои слова. Он отпрянул назад и развернул лошадь.

— За такие разговоры можно поплатиться жизнью! — крикнул он, обернувшись.

— Возможно, но я не буду один. У моих ног будет пара собак.

Они умчались прочь, даже не оглянувшись. Я стоял около дома, наблюдая, как они удаляются. О них я не думал. Я думал о своих лошадях и вещах, которые оставил в городе. Скоро они мне понадобятся и я их заберу, если только кто-нибудь не уехал с ними на юг.

Когда я вернулся в дом, мне снова налили кофе, и я сел за стол. Миссис Холлируд смотрела на меня с восторгом.

— Мистер Проезжий, вы смелый человек.

— Нет, мэм, обыкновенный человек. Парень, который всю жизнь колесит по суровой земле, но не знает ничего лучшего.