Луис Ламур - Тропа чероки

— Ровным счетом ничего! Несколько индейцев проезжали мимо, мы поговорили, и они уехали.

Он недоумевающе смотрел на нее.

— Что произошло? И не говори, что тебе удалось отправить эту толпу, не накормив.

— Они были очень любезны, — заметила Мэтти, — и манеры у них получше, чем у некоторых, которых я знаю. — Она помолчала. — Я просто сказала им, что, когда мне нужно свежее мясо, я щупаю гризли и выбираю самого жирного.

— Не смеши меня. — Ридж уставился на нее. — Я…

— Иди занимайся своим делом. Ты припозднился, — сказала Мэтти.

Прошло четыре дня. Мэри Брейдон подметала крыльцо и вдруг увидела, что к ним едут два индейца. Один из них придерживал перед собой что-то похожее на заднюю часть оленьей туши, завернутую в оленью шкуру.

Они подъехали к дверям.

— Где Женщина, которая щупает медведей? — спросил один индеец.

Мэтти подошла к двери.

— Где папуасики? — строго спросил индеец.

— Пег! Уот! — позвала Мэтти.

Увидев их, индеец торжественно вручил свежатину Уоту и сурово бросил Мэтти:

— Не для тебя! Для папуасиков!

Они поскакали обратно. У поворота дороги индейцы оглянулись. Мэтти помахала им рукой, они махнули ей в ответ.

Не было ни одного свободного дня, но теперь установился четкий порядок, и каждый знал, что ему нужно делать.

— Если и дальше так пойдет, то скоро этот Уот оставит Меня без работы, — сказал Ридж однажды утром.

— Но он ведь не знает кузнечного дела, — удивилась Мэтти. — Вот с лошадьми он обращается ловко.

— Не знает кузнечного дела? Ну да! Он все время наблюдает за мной, помогает, в чем может. Этот мальчишка учится чертовски скоро!

Позднее Мэри спросила Уота:

— Ты хочешь стать кузнецом? Мистер Фентон говорит, что ты учишься на удивление быстро.

— Нет, мэм. Я не собираюсь быть кузнецом, но каждый мужчина должен владеть каким-то ремеслом — мало ли что случится в жизни.

— А кем ты на самом деле хочешь стать? — спросила Мэри.

Уот покраснел и уставился в свою тарелку:

— Мне хотелось бы писать рассказы, как этот сэр Вальтер Скотт, которого вы читаете.

— Это тяжелый труд, Уот, и очень немногие писатели могут заработать себе на жизнь.

— Но этот сэр Вальтер Скотт зарабатывал. Темпль Бун говорил, что он был состоятельным человеком.

— Темпль Бун? — Мэри была удивлена.

— А разве это неверно?

— Нет, верно. Но он был очень популярным писателем. И Чарльз Диккенс, и Уильям Шекспир. Они все преуспевали. — Мэри помолчала. — А почему вдруг Темпль Бун стал рассказывать тебе об этом?

— Он читал книжку сэра Вальтера Скотта. Говорит, что читал очень медленно, но он научится и будет читать быстрее. Бун говорил, что любой может стать кем захочет, если только сильно постарается.

— И кем же хотел стать мистер Бун?

Уот лукаво посмотрел на нее.

— Вероятно, он расскажет вам сам, когда дело дойдет до этого.

Мэри обменялась взглядом с Мэтти.

— В наши дни, Уот, когда есть столько книг, каждый может стать образованным человеком. Но если ты хочешь стать писателем, нужно много читать, и не только о тех вещах, о которых ты собираешься написать, но и о других тоже.

После того как Уот вернулся в конюшню, Мэтти сказала:

— Мистер Бун — замечательный человек, мэм, не такой, как другие. Любая девушка положила бы на него глаз.

— Мне рано об этом думать, Мэтти. Я так любила Маршалла, он всегда в моих мыслях. В любом случае, когда закончится война, я должна буду вернуться назад в Вирджинию. Там мой дом, там будущее Пег.

— Я все время удивляюсь, мэм. С каждым днем вы все больше и больше становитесь жительницей Запада. Вы изменились, мэм, хотите вы этого или нет.

— Возможно.

— А этот милый Марк Стейси… Он тоже приятный человек. У него хорошая работа и хорошее будущее. Говорят, после войны на Западе будут строить железную дорогу, ходят слухи, что он имеет к этому какое-то отношение. — Мэтти, стиравшая белье, оторвалась от стиральной доски. — В этом краю никто не считает, что есть что-то невыполнимое. И мне это нравится. Тот, кто хочет что-то сделать, берет и делает, а потом идет дальше. — Она несколько минут терла белье о доску, а потом произнесла: — Мистер Бун говорит — и, думаю, он прав, — что железные дороги изменят этот край к худшему. Они сделают его богаче, но люди станут другими. Теперь для того, чтобы добраться сюда, требуется время, люди разговаривают и вырабатывают определенный образ мыслей. У людей с Запада есть свои представления обо всем. Свое отношение к женщине, друг к другу — когда они заключают сделку, бывает достаточно одного слова. А когда появятся железные дороги, на Запад поедут люди со своими представлениями о жизни и со своими привычками. Так что, возможно, мистер Бун прав. Там, на Востоке, я встречала таких личностей, каких не хотела бы увидеть здесь.