Макс Брэнд - Новичок

— Мы проиграли, Билл! — начал Аллан.

— Твои друзья сглупили, последовав за парнем, которого ты зовешь Сэмом, — ответил Билл. — Кто он?

— Сэм Баттрик.

Видимо, это имя было достаточно известным, потому что Билл испуганно охнул. И надолго замолчал.

— Объясни мне одну вещь, юноша, — наконец проговорил Билл. — Как ты оказался в этой компании?

— Это долгая история.

— И грустная, — прошептал Билл. — И помоги тебе Бог развязаться с ними подобру-поздорову. Ты не такой, как они.

— Что сделано, то сделано, — хмуро ответил Аллан.

— Когда вас поймают, — продолжал Билл, — а я в этом уверен, сынок, — у меня будет что сказать в твою защиту. И если ты не замарал своих рук ничьей кровью…

— Почему ты так заботишься обо мне?

— Ты спас меня от этого мясника.

Один из спящих потянулся, застонал и попросил их заткнуться и дать другим отдохнуть. Разговор прекратился, но для Аллана эта ночь была долгой и бессонной. Часы тянулись бесконечно, и казалось, что утро никогда не наступит.

Когда между спутанными черными ветвями деревьев забрезжил рассвет и холодный ветер, слетающий с гор, начал пробирать до самых костей, пленник Ала снова попытался вернуться к разговору:

— Если ты дашь мне ускользнуть… ну, как будто ты заснул…

Но Аллан только покачал головой. Правильно это было или нет, но этот человек вместе с остальными охотился за ним, как за диким зверем, и у Аллана было полное право не дать ему возможности выдать их всех. Что касается Баттрика, то Аллан заверил беднягу Билла, что не отдаст его в лапы этого убийцы.

Вскоре наступило утро. Встало солнце, и когда его лучи позолотили верхушки гор и кроны деревьев, трое бандитов проснулись, мучимые холодом, голодом и нестерпимой жаждой. Они не пили уже двенадцать часов или даже больше и при этом изнемогали от усталости. Вдобавок ко всему, у них не было ни крошки еды. На завтрак выкурили по самокрутке и потуже затянули пояса.

Невозможно описать то уныние, с которым беглецы оглядывали друг друга. Сон не принес бодрости и не освежил тела. Аппетит, разыгравшийся после бега, тревог и от горного воздуха, стал поистине мучительным. Было ясно, что отдохнуть в течение дня, как они надеялись накануне, не удастся.

Первой и самой насущной необходимостью была, конечно, вода. Спросили Билла. Но он не знал, есть ли рядом источник. Весь этот район был ему абсолютно незнаком, потому что он прискакал сюда издалека вместе с погоней.

— Убить — или быть убитым, — прорычал Баттрик. Он зверски взглянул на жертву, побледневшую и даже пожелтевшую от ужаса.

Как самого опытного и умелого охотника, Хэнка Гира отправили на поиски воды. Его не было около часа. Вернулся Хэнк с потемневшим лицом и молча сел. Не проронив ни звука, он медленно свернул и зажег самокрутку и затянулся так жадно и глубоко, что она почти вся дотлела за этот вдох. Прошло около четверти часа, прежде чем он заговорил. Все, что он сказал, было:

— Малыш был прав.

— Какой малыш? — проревел Баттрик, чья ненависть к Аллану, казалось, возрастала по мере того, как он уставал.

— Ты понимаешь, о ком я. Ал был прав. А ты — нет. Как и все мы.

— Прав? — эхом отозвался Баттрик, бледнея на глазах. — Прав в чем?

— Они нас окружили. Они везде. Эти сволочи взяли нас в плотное кольцо. Можешь бросить монетку, чтобы посмотреть, что нам делать!

— Есть только один выход, — сказал Сэм Баттрик. — Пристукнуть этого парня и оставить здесь, чтоб не мешал. Потом вчетвером прорываться через окружение. Двое наверняка полягут. Двое должны пробиться. Это — наша единственная возможность.

Четыре пары глаз смотрели на Билла. Он разлепил бледные губы и дважды беззвучно открыл рот. На третий раз он наконец хрипло выдавил:

— Ребята, я понимаю, что вы влипли. Свяжите меня. Заткните мне рот, чтоб я не мог крикнуть. Что я смогу сделать в таком случае?

— Выкатиться из кустов и дать себя обнаружить.

— Привяжите меня к дереву.

— Ты можешь вытолкнуть кляп языком и заорать.

— Нет, если вы плотно заткнете мне рот. Это невозможно.

— Мы не можем рисковать, — задумчиво молвил Хэнк Гир. — Я понимаю, о чем думает Баттрик. И кажется, на этот раз он прав.

Он устремил свой ужасный задумчивый взгляд, не выражающий и тени сочувствия, на несчастную жертву.

— Четыре жизни против его одной! — воскликнул Сэм.

— Кто это сделает?

— Я, — вызвался Баттрик.

— Ребята! — взмолился бедный Билл. — Даю слово чести, что я не издам ни звука. Я буду лежать тихо-тихо. Я никогда в жизни не нарушал клятв!