Макс Брэнд - Ночной всадник

Они услышали мягкий спокойный голос Барри:

— Как ты себя теперь чувствуешь, приятель?

Дэн наклонился ниже, и его пальцы сжали запястья Джерри.

— Намного лучше, — ответил раненый. — Похоже, у меня появился шанс выкарабкаться.

— Тебе нужно лежать спокойно, — посоветовал Барри, — и не шевелиться/ Не волнуйся. Ты выживешь, если больше не потеряешь крови. Успокойся. Ничего не делай, закрой глаза, дыши и думай о желтом солнце, зеленой весенней траве, о ветре, гоняющем по небу облака. Вот и все, о чем тебе следует думать. Только сохраняй спокойствие, приятель.

— Это легко сейчас, пока ты со мной. Мне кажется, что из кончиков твоих пальцев ко мне идет сила, друг мой. И… я был дураком, когда ввязался в драку с тобой, Барри.

— Оставь это, — успокоил Дэн. — И говори тише. Я все забыл, забудь и ты. Ничего не случилось.

— Что все это значит? — прошептал нахмурившийся Мак.

Глаза Лэнгли сверкнули.

— Вот человек, стрелявший в Джерри. Это он.

— Черт! — проворчал Мак и вошел в комнату.

При первом звуке его тяжелых шагов Барри слегка повернул голову. В следующее мгновение он встал. Только что его лицо напоминало лицо матери, лелеющей больного ребенка, но сейчас, заметив угрозу в насупленных бровях Мака, глаза Барри вспыхнули, словно металл ударился о металл. Не прозвучало ни единого слова, но Джерри, лежавший с закрытыми глазами, казалось, ощутил перемену в окружавшей атмосфере покоя мгновением раньше. Его глаза открылись, и он увидел старшего брата.

Но Мак не замечал никого, кроме Барри.

— Это ты, подлый ползучий гад, стрелял в него?

— Совершенно верно, — холодно ответил Дэн.

— Тогда, ей-богу… — загремел Мак, но тут Джерри рванулся с постели.

— Мак! — позвал он. — Мак! — Он хрипел, словно слова проходили через пузырившуюся жидкость. — Ради Бога, Мак!

Джерри приподнялся на локте, протягивая руку к брату. На губах его выступила кровавая пена.

— Мак, спрячь револьвер! Я сам виноват!

Затем Джерри упал на кровать.

— Очнись, Джерри! — простонал Мак, подхватывая брата на руки. — Поговори со мной, мальчик!

— Мак, ты прикончил его, — хрипло прошептал Дэн.

Охотник поднял голову, и его ужасные глаза остановились на Барри. В лице Дэна не было жалости. При первой же угрозе всякие остатки нежности испарились. Губы искривились, глаза вспыхнули желтым светом — Дэн направился к двери и тенью выскользнул в холл.

Мужчина говорит, потому что он пьян или одинок; женщина — ради самого разговора. Так считал Бак Дэниелс, а он многое знал о слабом поле. Такую осведомленность могли бы подтвердить десятки сельских учительниц и дочек фермеров в горных пустынях. Бак считал также, что важно не то, что вы скажете женщине, а то, каким тоном сделаете это.

Он сидел сейчас в салуне О'Брайена. Наступил склонявший к лени и праздности час — полтретьего пополудни. А так как люди в горах ели утром в шесть, в двенадцать и в шесть вечера, в зале не было ни души, когда там появился Дэниелс. Посуду со столов давно убрали, но он не растерялся, инстинктивно выбрал столик с краю и постучал по его крышке. С равным успехом прозвучал бы и выстрел из револьвера 45-го калибра. Однако вскоре все же послышались тяжелые шаги, скрипнула дверь и появилась косоглазая неряха. Увидев Бака, упершего руки в бедра и сдвинувшего сомбреро на спину, леди задохнулась от ярости.

— Что это такое, черт побери! — завопило нежное создание, и крик эхом раскатился по углам пустой комнаты. — Ты опоздал на три часа и еды не получишь. Скатертью дорога, чужак!

Бак медленно встал со стула и выпрямился во весь рост. Отчаянным движением он снял сомбреро и поклонился так изысканно, что край шляпы чиркнул о пол.

— Леди, — почтительно произнес он. — Я думал, что некоторые джентльмены приходят сюда поесть. Если вы соизволите подождать с полминуты, я выйду на улицу и смою с себя хотя бы немного пыли. Если бы я только знал, что встречу вас здесь, то никогда не зашел бы в помещение в таком виде.

Косоглазая леди в бешенстве уставилась на посетителя. Мысли в ее голове разделились на два потока. На первый взгляд казалось, что парень просто насмехается, и, повинуясь импульсу, она схватила сильной рукой ближайшую сахарницу. Но затем второй поток завладел ее сознанием.

— Нечего подлизываться! Этот номер со мной не пройдет, — задумчиво и уже совсем беззлобно сказала она. — Но если ты пришел пообедать, то все, уже опоздал.

— Мадам, — мгновенно отозвался Бак, — когда я вошел сюда, то испытывал такой голод, что даже ржавые гвозди послужили бы мне изысканным деликатесом. Но я забуду о еде, если вы немного посидите рядом со мной.