Макс Брэнд - Опасная игра

— Да, — кивнула Джорджия.

— Отец усадил меня ей на спину, пристроил еще тюк с какими-то вещами, и мы двинулись в путь. Рыжухе пришлось нелегко. Ее ребра торчали, как клавиши рояля. Я тоже совсем ослаб. Родителям приходилось то и дело поддерживать меня, чтобы я не упал. А привязать меня к корове они не решались, потому что боялись, что она может упасть в любую минуту. Я до сих пор помню, как Рыжуха шаталась от слабости, как тяжело ходили подо мной ее бока. Шаталась, все же шла и шла. Она привыкла к боли, так мне кажется. Поэтому ей даже не приходило в голову лечь и сдаться.

Так мы передвигались целых два дня. По ночам я подходил к Рыжухе и гладил ее морду, а она высовывала язык и лизала мне руки. До сих пор помню, какой он был сухой и горячий.

На третий день корова вдруг застонала, как человек, и рухнула на землю. Замертво!

Но Рыжуха сделала, что могла! На горизонте мы уже видели узенькую зеленую полоску травы. Мы поняли, что спасены. Пустыня закончилась.

Отец взял меня на руки. Я все еще был слишком слаб, чтобы идти. И вскоре мы добрались до травы. То есть добрались вдвоем — я и отец.

— А ваша мать? — в ужасе прошептала Джорджия.

— О, она тоже дошла, — вздохнул Кид. — Но душа ее… Знаете, мне кажется, большая часть моей матери умерла там, в пустыне. Нет, после этого она еще пережила зиму, угасая с каждым днем. А к весне перестала вставать с постели и умерла. Этот переход убил ее. С тех пор она не знала покоя.

Девушка прикрыла лицо руками и постояла так некоторое время. Потом посмотрела на Малыша.

— А негодяи, которые были всему виной? Эти дьяволы, которые отняли весь ваш скот?

— Ну, — протянул Кид, — тут вышло совсем забавно. Вы же, наверное, знаете, какие живучие мулы? Девять лет спустя, когда мне было уже пятнадцать, я как-то увидел мула, которого у нас украли. Естественно, страшно удивился. Но потом проследил, в чьих руках ему довелось побывать за все минувшие годы, и, наконец, нашел тех людей, одного за другим. Всех пятерых.

— Они были живы? — спросила она.

— Тогда да. Сейчас остался только один, — сообщил Кид, бросив на Джорджию взгляд, от которого, как ей показалось, кровь застыла у нее в жилах.

Конечно, если спокойно и беспристрастно обдумать все услышанное от Кида о страшной судьбе, постигшей его семью, то нет ничего удивительного, что в итоге он прикончил всех четверых одного за другим, решила Джорджия. К тому же молва приписывала ему куда более страшные грехи. Но сейчас она была в лесу с ним наедине — а это уже совсем другое дело. Дружеское участие в его глазах почему-то ее огорчало. И потом, он казался таким неправдоподобно молодым! В уголках его глаз не было ни единой морщинки! Единственная едва заметная на гладкой коже складочка появлялась в уголке рта, когда его лицо становилось мрачным. Тогда казалось, будто он немного цинично подсмеивается над самим собой. И Джорджия вдруг подумала: какие жестокие и отчаянные поступки ни приписывали бы ему, совершенно ясно, что он так же благороден и человечен, как жесток и безжалостен.

— Это вы их убили, этих четверых? — спросила она прямо.

— Я? — удивился Кид и улыбнулся.

— Не сердитесь, я знаю, что не должна была спрашивать вас об этом, — смутилась девушка. — Хотя и не понимаю почему. Вы ведь никому об этом никогда не рассказывали, верно? Ни единой душе?

— Нет, никогда. И сейчас не имею особого желания делать это.

Джорджия присела на поваленное дерево, облокотилась о колени, пристроив подбородок в прохладные, мягкие ладони, и принялась беззастенчиво рассматривать Кида — так, как этого никто никогда не делал. Поерзав немного, он взглянул на нее в упор, но, похоже, на девушку это не произвело особого впечатления.

— Ну так как же? — повторила она. — Или мне еще раз спросить?

— Так вы хотите это знать?

— Да, хочу.

Он рассеянно играл ножом, которым только что строгал какую-то палку. Как Джорджия успела заметить, занимался Кид этим, скорее всего, просто для того, чтобы проверить, хорошо ли наточен нож, — блестящее лезвие бесшумно скользило по мягкой древесине, снимая слой за слоем. Прозрачные, кружевные стружки бесшумно падали на землю, тут же мягко сворачиваясь кольцами. Вдруг одним быстрым движением Малыш подбросил нож в воздух. Лезвие быстро-быстро замелькало, слившись в одну серебряную дугу, которая тут же исчезла, когда нож с глухим стуком вошел в землю по самую рукоятку.

— Хорошо сбалансирован, — машинально произнесла девушка.