Макс Брэнд - Остаться в живых

В общем, это была совершенно дикая сцена, и особенно мрачный колорит придавали ей грозно ревущий огонь и отбрасываемые им на стены причудливые тени. И, когда окончательно померкло солнце, на все лица лег красный отсвет пламени камина. Я уже говорил, что все эти рожи показались мне в высшей степени омерзительными, но дневной свет хоть немного смягчал их. Здешнее же освещение выявляло истинную, дьявольскую сущность всего этого сброда.

В такой компании я чувствовал себя просто младенцем, словно я нигде еще не побывал и ничего в жизни не видел. Уверен, тут каждый совершил не менее одного-двух убийств, а найдись случайно кто-то, не запятнанный человеческой кровью, он бы наверняка этого устыдился. Это касалось всех, кроме разве что светловолосого паренька, который поддерживал огонь и, по-видимому, был на побегушках у прочих. Этот малый не сидел за столом, а перехватывал кусок то тут, то там и жевал на ходу. Как сейчас вижу его стройный, изящный силуэт на фоне желтых языков пламени. Парень показался мне красивым. Он гордо держал голову и посматривал на других с вызовом. По правде говоря, я не мог понять выражения его красивых глаз — то ли дерзкого, то ли циничного, и не исключал возможности, что этот юнец мог бы оказаться худшим из всей банды негодяев.

Сначала разбойники уделяли очень много внимания моей персоне. Двое самых мерзких забрались в облюбованный мной уголок, пытаясь втянуть в разговор. Один из них даже не поленился притащить мне самый лакомый кусочек ребрышек, заявив, что моя порция не годится даже для собак. Другой наполнил вином оловянную кружку. Эти бандиты жаждали услышать рассказ о моих подвигах! Они хотели знать подробности убийства Джоша Экера, а упомянув о моем побеге из тюрьмы, так и сверкали глазами. Но я упорно не желал вступать в беседы, так что в конце концов негодяи отстали от меня и перебрались к шумной компании своих приятелей. Я остался один в самом темном углу.

После ужина начались возлияния и рассказы. Звучал в основном голос Лэнки, а остальные молча внимали новому компаньону.

Первые же сказанные им слова так захватили все мое внимание, что я не смел дышать.

— Если уж говорить о бессовестных мерзавцах, — начал долговязый, — то самым низким из всех, кого я когда-либо знал, был парень по имени Рэй Джойс!

Эти слова потрясли меня до глубины души, ведь я прекрасно помнил, что Лэнки рассказывал мне об этом Джойсе, назвав своим лучшим другом! Теперь же он причислил того же самого человека к мерзавцам!

— А кто это? — спросил какой-то разбойник. — Что за тип этот Рэй Джойс?

— Один из тех джентльменов с открытым лицом, волосами цвета соломы и честными, как у девушки, голубыми глазами. Но здоровенный, плечистый, а мощные мускулы так и ходили на груди, когда он работал у двойного рычага. На вид — сама сердечность и дружелюбие. Разговаривая с вами, Джойс всегда смотрел в глаза. Но внутри… одна подлость и трусость! Мы выросли вместе, и я тридцать лет считал парня порядочным человеком, пока не узнал, кто он на самом деле, пока он не надул меня самым бесстыдным образом. Случилось это, когда мы пересекали пустыню Оуэн…

— Это адское место? — вставил кто-то из разбойников.

— Да, настоящее пекло, — важно кивнул Лэнки. — И вдобавок дело было в августе… Так вот, мы проделали половину пути и, подыхая от жажды, устроили привал, как и полагается разумным людям в таком местечке. Устроились мы на двух канистрах — одна для кофе, одна — для воды, как вдруг лошадка, на которой путешествовал Рэй Джойс, испугалась чего-то и рванула прочь, но запуталась в поводу и с грохотом упала. Больше несчастная животина уже не поднялась — она сломала переднюю ногу, и нам пришлось ее пристрелить.

Короче, теперь у нас была всего одна лошадь на двоих, а впереди — еще восемьдесят пять миль ада до первых холмов. Мы до смерти вымотались, а потому стали решать, то ли пару часиков вздремнуть, то ли, пользуясь ночной прохладой, идти дальше. В конце концов решили остаться — по большей части из-за того, что у меня нарывала нога и я прямо-таки помирал от боли, проведя весь день в седле. Ну вот, джентльмены, лег я на боковую, а когда открыл глаза, с одной стороны еще бледно посвечивала луна, с другой уже розовела полоска зари. А вот Рэя Джойса нигде не было! Да, джентльмены, я остался один в пустыне, без лошади и без воды, в восьмидесяти пяти милях от нормальной местности! — Лэнки сердито заворчал.

— И все же ты выбрался, а? — сочувственно спросил Картер, в то время как даже среди этих людоедов пробежал ропот негодования.