Макс Брэнд - Остаться в живых

— Гляди в оба, малыш, — шепнул мой друг (при желании он умел приглушать свой зычный голос так, что его слова доходили только до того, кому предназначались). — Скоро мы узрим самого великого Дона Педро или можешь назвать меня старым ослом!

— Ну, вот мы и на месте! — возвестил наш проводник, когда мы обогнули преграждавший тропу гигантский валун.

У самого берега, окатывая изможденных лошадей холодной водой, хлопотал светловолосый парень приблизительно моих лет, а рядом с ним, словно колодезный журавль, возвышался не кто иной, как возглавлявший тройку беглецов верзила. Только я до сих пор знал его под именем Реджинальда Ченнинга Картера!

При виде меня Картер тотчас выбрался на берег и с ухмылкой протянул руку. Я поспешно отступил.

— Ты, длинный бурдюк ядовитого пойла, какого черта ты теперь лезешь ко мне с рукопожатиями? — сердито крикнул я и, повернувшись к Лэнки, объяснил: — Вот этот самый тип подзуживал толпу линчевать меня в танцзале!

— Он? — Лэнки смерил Картера тяжелым взглядом.

— Конечно я, — весело признал тот. — А почему? Да потому, что я хотел заполучить его для нас, точнее, для себя. Ты думаешь, мой мальчик, я позволил бы им тебя вздернуть? Да у меня наготове был десяток людей, только и ждавших моего сигнала. Они мигом пробились бы сквозь эту толпу дуралеев, освободили тебя и увели прочь. Я вел свою собственную игру, партнер, и готов был чем угодно рискнуть, только бы заполучить тебя к нам, потому как с первого, мимолетного взгляда понял: «Такого молодца Дон Педро оценит на вес брильянтов!» И погляди, как здорово все сработало?! Ты здесь, со мной, и Дон Педро будет безумно счастлив тебя видеть! Вот почему я протягиваю тебе руку, парень!

Он стоял, улыбаясь и прямо-таки сияя от радости, а я топтался в полном смятении, не зная, то ли отойти подальше от такой заразы, как его гнусная лапа, то ли расквасить ему нос и столкнуть в воду. Но тут в игру вступил Лэнки:

— А, так ты — один из ребят Дона Педро, братец?

— Да, — без запинки ответил этот длинный, тощий лицемер. — Я его друг и компаньон, а Дон Педро — такой человек, чья дружба дорогого стоит, уж поверьте мне на слово! Вот это настоящий мужчина!

— Ну, да, — кивнул Лэнки. — Любой слыхал о Доне Педро, но, по-моему, даже его собственные люди не знают, кто он такой, и никогда не видали ничего, кроме кольца с печаткой!

— Это потому, что Дон Педро не может доверять большинству джентльменов, с которыми имеет дело, — охотно объяснил Реджинальд Ченнинг Картер. — Суть в том, друзья, что в этом мире не так много людей, с кем можно близко сойтись, заранее зная, что не навлечешь на -свою голову беды. Дон Педро, имея на сей счет кое-какой печальный опыт, стал немного подозрителен и нелюдим. Но вы оба, ребята, сделаны из того теста, которое ему по вкусу. Таких он всегда хотел бы видеть рядом с собой!

— Хотел бы? — с самым простодушным видом переспросил Лэнки.

Как раз в этот момент с тропы, бегущей вдоль берега реки, послышался грохот копыт, а минуту спустя из-за поворота, стремительно приближаясь к нам, вылетело около десятка всадников.

— Давай-ка уберемся отсюда поживее, Лэнки! — шепнул я другу.

Картер успокаивающе взмахнул обеими руками:

— Все в порядке, парни, это скачут свои. Будь они малость порасторопнее, нам не пришлось бы так прытко удирать от Лорена Мэйса и его банды наемников. Мы бы развернулись и слопали их с потрохами.

Физиономия Картера дико исказилась от злобы, и, могу вам сказать, в тот момент он здорово смахивал на голодного зверя, жаждущего отведать свежей крови.

Я уже поворачивал пегого, и тот, проворный, как кошка, готовился рвануть не менее прытко, чем отпущенная на свободу свернутая часовая пружина, ибо великолепно чувствовал мое настроение, — между всадником и любящей его лошадью всегда существует особого рода взаимопонимание, и все чувства мгновенно передаются от одного другому. Но Лэнки снова меня удивил:

— К чему такая спешка, Нелли? Раз твой друг сказал, что все в порядке…

Услышав, как он назвал Картера моим другом, я чуть не вывалился из седла. Ведь мой долговязый спутник все прекрасно знал об этом мерзавце: и как тот подзуживал кэтхильцев линчевать меня в танцзале, и как настраивал против меня общественное мнение, когда я сидел в тюрьме.

Но, помимо слов Лэнки, еще кое-что удерживало меня здесь. Враждебность ко мне Картера, его дьявольская злоба казались настолько необъяснимыми, что я все время ломал голову, пытаясь понять, какой черный умысел за этим таится, а теперь Картер назвал хоть какую-то причину своего поведения, пусть странную и притянутую за уши, но все-таки причину.