Макс Брэнд - Остаться в живых

Поэтому я ответил довольно резко:

— Послушайте, мистер Мид, вы всегда и во всем хотите оставаться логичным, рациональным. Хотите подводить итоги в конце каждого дня, подбивать баланс, находить, что принесет прибыль, а что — убытки…

— А вы что предлагаете, молодой человек?

— Я предлагаю пересекать мосты, когда в том есть необходимость.

Он долго разглядывал меня, вперив в мое лицо тяжелый взгляд, и наконец спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Вы прекрасно понимаете что, — проворчал я, уставившись в его лицо так же пристально, как он в мое. — Просто диву даешься, насколько возмущение способно укрепить твердость характера и силу духа.

— Возможно, я догадываюсь, о чем речь, — уступил наконец мистер Мид. — Но мне хотелось бы услышать это непосредственно от тебя.

— Хорошо, — кивнул я. — По-моему, вы считаете, что ваша дочь слегка потеряла голову из-за меня. О, немного, самую малость, но вы боитесь, как бы она не наделала глупостей и не совершила какой-нибудь необдуманный поступок.

— Да, именно это меня и беспокоит, — признал он. — И я понимаю, зачем ты разразился этой речью — там, в доме. Ты говорил с Бобби, но слова предназначались для моих ушей. Ты на меня хотел произвести впечатление, когда говорил о себе так, как если бы она чрезмерно и безосновательно поверила в тебя, а ты хотел снять с ее глаз пелену, которую сам же на них наложил.

— Старался произвести на вас впечатление? — взвился я, вне себя от ярости. — Мистер Мид, в этой жизни вы набрали много очков, но тут явно дали маху. Насчет Бобби спорить не стану — мне очень важно все, что она обо мне думает. А вот ваше мнение о ком бы то ни было, включая и меня самого, — глубоко безразлично. И плевать я хотел на ваши деньги — будь их хоть миллиарды!

Роберт Мид вновь пронзил меня взглядом и кивнул, но не в знак согласия, а словно бы в ответ на какую-то собственную мысль, и вдобавок не слишком лестную для меня.

— Я пришел не ругаться с тобой, а в расчете на откровенный разговор, но ты не умеешь говорить откровенно, — отчеканил он.

— Это вы не желаете слушать! — возразил я. — А насчет откровенности… что ж… Почему бы и вам не выложить начистоту, кем вы меня считаете? Охотником за приданым? Похитителем младенцев? Разбойником с большой дороги? Ну, какая из этих замечательных характеристик ближе вашему сердцу?

Надо признать, мистеру Миду прекрасно удавалось держать себя в руках, и все это время он не сводил с меня холодных, непреклонных глаз. Я был чист перед ним и все-таки с трудом выдерживал это испытание.

— Да, я богат, но мизинец Бобби мне дороже всего, чем я владею. А девочка потеряла из-за тебя голову, и ты достаточно умен, чтобы это увидеть. Через нее ты можешь поразить меня в самое сердце!

— Да провалитесь вы со своим богатством! — взвился я.

Собеседник мой не ответил ни слова, и я тут же уразумел, что моя вспышка просто глупа и груба, отчего весь боевой задор куда-то пропал.

Мистер Мид еще раз попробовал навести мосты:

— Мне хотелось бы верить, что ты не лукавишь, и есть всего один способ это доказать.

Я пожал плечами.

— Если ты когда-нибудь захочешь снова у видеть Бобби, пусть это будет как сегодня — в моем присутствии.

— И сквозь строй обрезов? — съехидничал я.

Он опять выдержал паузу, а я в очередной раз почувствовал себя полным кретином. Ведь ясно же, что старик просил, искренне, от души, не замышляя ничего дурного.

И я сделал новую попытку объяснить, в каком отчаянном положении нахожусь:

— Поймите, мистер Мид, я вовсе не пытаюсь выжать из вас слезу. Но скорее всего, полиция загонит меня в угол гораздо раньше, чем я снова повидаюсь с Бобби. А поймав, меня как пить дать повесят. Они-то ведь расценивают побег из кэтхиллской тюрьмы как доказательство виновности.

— Мне от этого не легче, — буркнул он. — Ты не знаешь Бобби, парень. Она очень импульсивна, но коли что-то ее всерьез зацепило… в жизни не забудет. А ты зацепил ее, к несчастью.

От этих его слов меня объял благоговейный трепет, и я не мог выдавить из себя ни слова.

— Может статься, мы с тобой теперь долго не увидимся, — продолжал мистер Мид. — И, если честно, глаза б мои на тебя не глядели, потому как я нутром чую в тебе обманщика и не доверяю ни на грош. И не из-за твоей бедности. У меня хватит денег, чтобы вложить их в любые начинания и отыграться в случае потери. Ты говорил, что хочешь разводить скот. Я тоже думаю, что это самое лучшее дело на свете. Беда в том, что от тебя так и разит фальшью, а я на дух не выношу проходимцев. Тем не менее имей в виду: ради Бобби я помогу тебе, так что в случае крайней нужды дай знать.