Макс Брэнд: Золотая молния

А Билл Рейнджер с сушеной рыбой отправился к собакам. Он считал, что животные должны подкрепиться прежде его самого. И они ели, а он стоял рядом, улыбаясь их радости и аппетиту, бросая рыбину за рыбиной, наблюдая, как собаки хватают еду на лету.

Билл накормил их хорошо, даже слишком хорошо.

Предстояло сделать и еще кое-что, прежде чем он сам сможет поесть. Рейнджер еще мог потерпеть с едой, пока не закончит другое дело. Прихватив из саней маленький, но увесистый холщовый мешок, он вернулся в салун. Когда бросил его на стойку бара, раздался грохот.

Некоторое время Билл оглядывал людей около стойки бара, которые распечатывали письма и радовались жизни. Комната наполнилась сизыми облаками табачного дыма, сквозь которые уже трудно было что-либо увидеть. Впрочем, и самого Левшу рассмотреть было непросто, хотя и по другой причине — его лицо, с которого он теперь сдвинул капюшон, скрывали заросли бороды и усов. Улыбка, скрытая дикой растительностью, казалась просто гримасой.

Наконец, пожалев глаза, Левша громко позвал:

— Док Харнесс! Док Харнесс! Где вы?

При этих словах мужчина, стоявший рядом с ним, быстро и пристально взглянул на почтальона, после чего принялся изучать донышко стакана. Полдюжины порций той же выпивки стояло перед Биллом, но он к ней пока не прикасался. Сначала должен был выполнить одно дело, прежде чем есть, пить и получать другие удовольствия. Голодные собаки — другое дело, они не должны страдать от человеческих проблем.

Поскольку никто не откликнулся на призыв, Рейнджера охватило беспокойство и нетерпение.

— Док Харнесс! — заорал он еще громче. — Где док Харнесс? Почему никто из вас, парни, не пойдет и не разбудит его? Скажите ему, что я здесь и что у меня есть для него приятные новости. Мои новости распрямят его плечи раз и навсегда и…

Никто не ответил. Все делали вид, что заняты исключительно письмами и выпивкой, но на самом деле никто не прочитал ни буквы и не выпил ни капли после возгласа почтальона.

Наконец Проныра, больше, чем обычно, напоминавший смерть, наклонился к стойке и уставился на Рейнджера.

— Приятель, — спокойно сказал он, — ношу уже сняли с плеч старика Харнесса. Можешь больше о нем не беспокоиться.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Билл, вглядываясь в лицо хозяина салуна так, словно увидел его впервые в жизни.

— Послушай, дело в том, что док Харнесс бросил все и покинул нас, — сообщил Проныра. — Нам очень трудно тебе об этом говорить. Док оставил нас и уже никогда не вернется.

Рейнджер провел рукой по лицу.

— Ушел и оставил нас? — уточнил он.

— Да, ушел и оставил. Именно так, старина.

— Никогда бы не подумал, — пробормотал Левша и повторил: — Никогда бы не подумал…

Он крепко схватился за край стойки и тяжело осел.

— Эй, вы, двое, поддержите его! — приказал Проныра стоящим рядом мужчинам, пристально глядя на почтальона. — Вы же знаете, он был старым приятелем дока!

К Биллу протянулись крепкие руки. Левша низко опустил голову, словно изучая ноги. Его колени дрожали.

Но Рейнджер обхватил себя руками, затем постепенно, огромным усилием восстановив самообладание, выпрямился и сел.

— Никогда не подумал бы, — произнес еще раз. — Я привез в этом мешке сотню фунтов песка для дока Харнесса. Вот что у меня для него — сотня фунтов. Док мог бы теперь валяться вверх животом и ни о чем не волноваться до конца своих дней.

— Док Харнесс уже ни о чем не волнуется, — заметил кто-то. — И ты не слишком переживай, дружище! Док больше ни о чем не волнуется, все в порядке. Помнишь, Левша, док всегда любил поспать. Теперь уснул надолго. Выпей, старина! Полегчает…

Внезапно зазвучал целый хор низких умиротворяющих голосов:

— Выпей, Левша! Тебе станет лучше.

Билл выпил и закрыл глаза, чувствуя, как огонь проникает в желудок.

— Как это случилось?

— Ну, он просто устал. Немного приболел, больше ничего. Просто устал и махнул на все рукой.

— Ему никогда не везло, — сказал Левша. — Я ни разу не видел, чтобы удача улыбнулась старине доку. Правда, он никогда не сдавался, не сходил со следа, не бросал кирку — ничего подобного. Всегда продолжал сражаться.

— Ну, Билл, в этих местах человеку однажды приходится махнуть на все рукой.

— Да, верно, — подтвердил почтальон.

Он снова выпил. Потом все увидели, как его борода приподнялась, — это Рейнджер изо всех сил сжал зубы.

— Ну, — подал голос Проныра, — плохой ветер никому не приносит добра. У старого Харнесса не было ни детей, ни родственников. Он любил повторять, что сам себе отец, сын, кузен, кузина, тетя и дядя. Ты был самым близким ему человеком, старина. Возьми себе этот мешок!