Макс Брэнд - Песнь хлыста

— Я думала, что, кроме гор и овец, меня никто не слышит, — улыбнулась девушка. — Братец, дорогой, я же пела ее не для мужчин.

— Почему ты всегда только и делаешь, что думаешь о мужчинах? — возмутился он.

— А о чем еще думать девушке?

— Ну, есть же эти горы, чистое голубое небо над ними, а за всем этим — вечное царство небесное.

— Но я спрашиваю, что делать девушке здесь, на земле?

— Цыц, Розита! Иногда ты выводишь меня из себя.

— Но, брат Паскуаль, если я стану петь о святом и возвышенном, то что останется на твою долю?

— Не знаю, — в замешательстве проговорил монах. Потом вдруг остановился и с силой опустил посох на землю. — Ты снова насмехаешься надо мной, Розита.

— Самую малость…

— И все же насмехаешься! Но вовсе не это сердит меня, Розита, а то, что ты расхаживаешь повсюду и распеваешь о мужчинах. Вот что печалит меня.

— Я пела не о мужчинах, а о ветре.

— Помилуй тебя Господь, бедное дитя! И прости меня, Господи, за то, что я не могу сердиться на нее.

— Но я же пела не о всех мужчинах, а только об одном.

— Какая разница?

— Еще какая! — возразила Розита. — Это все равно что сравнивать законное супружеское ложе с кое-чем другим… Но мы же не будем рассуждать на эту тему?

— Нет-нет! Конечно нет! — торопливо прервал ее брат Паскуаль. — Но, дорогая…

— Да, брат?

— Я хотел сказать… Что же я собирался сказать?

— Что-то насчет мужчин.

— Ты нашла своего мужчину?

— Нашла.

— И он тебя любит?

— Немного, — задумчиво склонив головку, призналась девушка.

— А он хороший человек?

— Он умеет красиво говорить с женщинами.

— Ах, Розита! — возмутился монах. — Неужели ты поддалась очарованию какого-то юного болтуна?

— Он очень смелый.

— Это он так говорит, — пробурчал себе под нос брат Паскуаль.

— Я так сильно люблю его, что даже решилась прийти к нему сюда, в горы.

— Мне придется молиться за тебя, Розита.

— Не забудь заодно помолиться и о себе.

— Помолюсь. Обязательно.

— Но что завело тебя так далеко в горы? Ведь здесь не твой приход и не то место, где люди могут обратиться к тебе.

— Бедные монахи, Розита, должны быть везде, где людям может понадобиться помощь и успокоение — как телесное, так и духовное.

— Однако, брат, ты идешь ко всем здешним людям или к кому-то одному?

— В данном случае — к одному.

— И он нуждается в тебе?

— Да.

— Он великий грешник?

— Есть и грешнее его, Розита, но таких немного.

— И он станет прислушиваться к твоим проповедям?

— Прислушиваться? Я на это надеюсь.

— А раньше прислушивался?

— Розита, о чем ты говоришь?

— Брат Паскуаль, дорогой мой брат Паскуаль, какой же ты слепой осел! Ты что, думаешь, я не знаю?

— Что ты знаешь?

— Я иду той же тропинкой, что и ты.

— Похоже на это — раз мы встретились.

— Ты что, не догадался, что мы идем к одному и тому же человеку?!

— Боже всемилостивый! — воскликнул монах.

— Не всегда он такой уж милостивый, но все же пусть поможет мне добраться до него! Ведь ты же разыскиваешь Эль-Кида.

— Так это в него ты влюбилась, Розита?

— А почему ты говоришь так, словно это тебе нож по сердцу? Ведь ты и сам любишь его.

— Люблю. Но он никогда еще не принес счастья женщине.

— Мне принесет… Хоть чуть-чуть.

— Розита, этот путь приведет тебя к греху.

— А разве бывает счастье хоть без небольшого греха?

— Цыц, дитя мое! Счастье в грехе? Грех в счастье? Нет, конечно нет.

— И что же тогда делать?

— Выйти замуж за порядочного человека, дитя мое.

— Который ложится спать в десять вечера и держит лавку?

— Почему бы и нет?

— Послушай, брат, а стал бы ты скитаться среди незнакомых гор и чужих людей ради спасения души такого вот лавочника?

— Надеюсь, что да.

— Надеешься, но — стал бы?

Брат Паскуаль совсем не умел врать. Крепко сжав пальцами посох, он покачал головой:

— Очень странно, но ты добралась до тех уголков моей души, в которых я еще сам до конца не разобрался. Да простит меня Господь!

— Господь возлюбит тебя еще сильнее, — заявила Розита.

— Однако, дорогая, ты пытаешься учить меня, хотя наставником должен быть я.

— Тогда пойдем вместе. Если мы будем говорить о нем, то тем самым будем наставлять друг друга. Ведь ты хочешь поговорить о нем?

— Когда я говорю о нем, у меня начинает щемить сердце… Кто может назвать его плохим человеком, Розита?

— А кто может назвать его хорошим? — подхватила девушка. — Ведь он же разбойник.

— Это так. Но он такой добрый, Розита. Такой великодушный и отважный.