Макс Брэнд - Тропой дружбы

— Очень хорошо, — поддержал нас Слоуп. — Уверен, вы гораздо лучше меня знаете, что нужно делать. Но пожалуйста, подождите немного. У меня есть другая мысль, которая меня сильно беспокоит. Конечно, мне следовало подумать об этом раньше.

— Я знаю, — хмыкнул Блонди. — Наверняка ты считаешь, что бродить вокруг ночью — это значит нарушить чью-то границу, а это нехорошо. Так, что ли?

— Нет, — серьезно возразил Слоуп. — Я думал не об этом, хотя в твоем замечании тоже есть смысл. Я думал о том, что вы оба, Рэд и ты, рискуете своей жизнью. И ради чего? В конце концов, я даже не предложил вам долю в участке, если предположить, что он имеет какую-то ценность. Конечно, хочу надеяться, что вы не просто так потеряете время. И теперь предлагаю вам каждому по одной трети из…

Чуть не задохнувшись, отчего голос у него стал грубым, Блонди перебил великана:

— Помнишь, Слоуп, что ты сказал недавно насчет того, что нашел пару друзей? Ну а мы нашли тебя. Допустим, что там в темноте прячутся дробовики, верно? Что ж, иной человек не захочет рисковать жизнью за деньги и даже за надежду на них, но сделает это ради друга. Пусть так и останется.

— Блонди, я даже не знаю, что сказать. Я так тронут, — проговорил Дюган.

— А тебе и не надо ничего говорить, — отмахнулся тот. — Мы только зря теряем время. Оставайся здесь и охраняй нашу стоянку. А мы с парнишкой пойдем вперед и разведаем обстановку на участке.

— Но должен же я иметь шанс…

— Стой здесь тихо, — велел Блонди. — От тебя слишком много шума, когда ты идешь. И помни, это не схватка, а только разведка. Рэд умеет ходить неслышно, как кошка, а я по натуре — индеец, хоть у меня и белая кожа.

С этими словами он взял меня за руку, и мы двинулись в ночь, а старина Слоуп остался на месте что-то ворчать нам вслед.

— Ты можешь его побить? — поинтересовался я у Блонди.

Он сжал мою руку:

— Молчи! Его никто не может побить.

Очень скоро мы добрались до той впадины, где был расположен Кристабель, как нам указал официант. Там стояла небольшая роща тополей и виднелась смутная полоска тусклого серебра — то была бегущая вода. Между рощей и ручьем мы должны были отыскать раскопанную жилу.

Блонди сказал, что он пойдет прямо, а я должен обойти рощу по самой опушке. Если не обнаружу там кучи вырытой земли, то должен выйти на полянку и поискать там. Но если и на ней ничего не окажется, пройти к ручью и где-нибудь около него найти Блонди, а тогда уж мы решим, куда двигаться дальше.

Мне показалось, что он все хорошо придумал, и я прошептал, что согласен. Но сразу после того, как остался один, вдруг подумал, что говорил с ним очень громко.

Я до смерти исцарапался, ползая там в темноте по земле, потому что знал, что Блонди сказал правду насчет дробовиков. В темноте человек с дробовиком может видеть лучше, чем кошка. У меня уже как-то было под штанами больше горсти дроби, а крупная дробь — лекарство еще сильнее, с какой стороны ни погляди.

Ну, некоторое время я крался, а потом припал на одно колено и попытался прислушаться. Однако ничего, кроме тихого шороха ручья в стороне и стука собственного сердца, не расслышал. Я уперся в колено локтем и обнаружил, что рука у меня дрожит так, будто мне пришлось весь день таскать бревна.

Потом я подумал, что вообще-то не очень подхожу для такой работы, — в конце концов, мальчишке подобное напряжение не по силам. Так, может, лучше просто немного здесь полежать, потом осторожно проползти между деревьями, спуститься к ручью и сказать старине Блонди, что мне ничего не удалось найти?

Но в следующий момент я вспомнил о Слоупе, который ждал нас в темноте и тревожился, что его друзья подвергают себя опасности ради него, и это как-то меня взбодрило. Я заставил себя встать и пойти дальше. А когда через несколько ярдов остановился, то уже снова овладел собой. И все же мне было очень страшно.

Сильный туман, который недавно почти скрывал звезды, отчего они казались тусклыми и маленькими, унесло поднявшимся ветерком, и теперь света было достаточно, чтобы оглядеться. Но с другой стороны, это все осложняло: ведь если ты видишь, то и тебя могут увидеть.

Так вот, я припомнил все, что узнал за мою жизнь, а именно что быстрые движения в темноте особенно заметны, медленные обнаружить труднее, но еще сложнее углядеть слабое передвижение с остановками.

Я опустился на четвереньки и принялся ощупывать перед собой каждый камень, каждую кочку и веточку, чтобы потом, когда на это же место попадут мои колени, не раздалось никакого хруста.