Макс Брэнд - Тропа Джексона

— Ну, Джо, возможно, не за горами день, когда одно твое слово будет значить для меня больше всех тех клятв, о которых пишут в книгах.

Пузан опять засмеялся, но на этот раз несколько натянуто.

— Замнем, сынок, для ясности, — предложил он и повел Джексона через кустарник дальше, на открытое место.

Там парень увидел отличного быстроходного пегого мустанга, как он и предполагал. И хотя высоким назвать его было нельзя, крепкий круп коня говорил о его способности выдержать на спине большую тяжесть. В ногах угадывалась мощь и сила — главные условия для долгого и быстрого бега.

— Я по-прежнему предлагаю махнуться лошадьми, — проговорил Джексон. — Особенно теперь, когда увидел твою лошадь во всей ее красе. А ведь ты тоже не можешь отрицать, что мой серый хорошо смотрится.

Джо Пузан с любовью провел рукой по шее пегого.

— Внешний вид много значит, как для женщин, так и для лошадей, — объявил он. — Первым это позволяет быстро выскочить замуж, а вторым гарантирует, что их быстро купят. Но лично я предпочитаю уродин, так как у них хоть что-то есть в голове. Найди мне сначала лошадь, которую я мог бы гонять так же, как довелось гонять этого моего мустанга. Красавцем его не назовешь, но он вынослив, как дьявол. Так что оставь лучше при себе своего мерина, Манхэттенец, а я уж сохраню при себе пегого, потому что, когда я по-настоящему нуждаюсь в лошади, а такое бывает частенько, только он один мне и подходит.

— Это благодаря ему ветер и надул тебе все эти шрамы? — лукаво спросил Джексон.

Толстяк от души рассмеялся:

— Манхэттенец, ты в своем репертуаре! Зачем тянуть за язык того, кто скромно идет рядом? Ты говоришь так, словно и впрямь хочешь услышать от меня то, о чем и так догадываешься.

Вот так разговаривая, они вернулись на прежнее место к пруду, где Джексон одним прыжком вскочил в седло своего серого. В момент прыжка он увидел, как левая рука Джо Пузана метнулась вовнутрь его куртки, но тут же пустой вынырнула наружу. В последний момент толстяк явно передумал стрелять.

Джексон подъехал к нему вплотную.

— Выслушай меня, Джо, — попросил он.

— Манхэттенец, я буду внимать тебе так, как если бы твоими устами глаголила сама Библия, — откликнулся Пузан.

— На этот раз вполне можешь мне поверить, — начал Джексон. — Хочу сообщить тебе о моей странной нервной болезни, которая уже принесла мне немало неприятностей.

— Давай выкладывай, сынок! — подбодрил его Джо. — Я весь внимание — слушаю тебя, как малыш сказку.

— Ну так вот, — продолжил Джексон, — стоит мне заметить, что человек тянется к оружию, мои руки тут же приходят в такое возбуждение, что в них сами собой появляются пушки и немедленно открывают пальбу.

Джо Пузан пристально и сурово посмотрел в глаза молодого парня, но не произнес ни слова.

— Я говорю тебе это на случай…

Тяжкий вздох толстяка не дал Джексону закончить фразу.

— Я уже имел случай убедиться, — произнес Джо, переведя дух. — Но у тебя со мной больше не будет никаких неприятностей, Манхэттенец. И да поможет Господь тем ребятам, которые увидят тебя впервые, ну, за исключением разве что самого дока. Но, думаю, даже ему придется поднатужиться, чтобы взять над тобою верх.

— Ох, я вовсе не хвастаюсь, — уточнил Джесси. — Просто терпеть не могу неприятности. Органически их не перевариваю. Вот потому и предупреждаю… — Он опять не договорил, так как Пузан, взглянув на него с ухмылкой, решительно его перебил:

— Тебе нет нужды, мальчик, дальше распространяться на эту тему. Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. А я уже достаточно насмотрелся вот этими самыми, пусть и заплывшими жиром, но все же зоркими глазами, чтобы больше не рыпаться. Манхэттенец, отныне ты мне друг. На меньшее я не согласен, даже если взамен мне предложат страховку на полмиллиона. Вот как много значит для меня твоя дружба!

Они поехали дальше по Виллоу-Трайл. Когда, наконец, овраг сошел на нет, стали пробиваться через сосновый бор, поднимаясь все выше и выше, пока не добрались до притулившейся к скале небольшой лачуги с покосившейся под немыслимым углом трубой на крыше.

Около нее за столом, лишь слегка затененным кроной одинокого дерева, сидели пятеро парней, которые резались в карты.

Вновь прибывших они не удостоили ни единым взглядом. Джо Пузан направился в обход лачуги к небольшому пастбищу, огороженному забором. Там Джексон увидел табун из двадцати лошадей, худшая из которых вполне могла бы удостоиться чести носить на себе принца. По их небольшим головам, крупным, выразительным, как у оленей, глазам и стройным ногам, словно выкованным из железа, он угадал, к какой породе они относятся, и не мог не испытать невольного восхищения. Его мерин рядом с ними показался ему замухрышкой и полукровкой.