Зейн Грей - Техасский рейнджер

— Дурак!

Когда он оглянулся, вокруг него стояли люди.

— В самую середку попал, — сказал один.

Другой, по всей видимости, ковбой, только что вставший из-за карточного стола, наклонился и расстегнул рубаху Бэйна. В руке у него был пиковый туз. Он положил карту на грудь убитого, и черное изображение туза на ней прикрыло оба пулевые отверстия над самым сердцем Бэйна.

Дьюан повернулся и быстро зашагал прочь. Он слышал, как еще кто-то сказал:

— Похоже, Кол получил по заслугам. Первый поединок Бака Дьюана. Каков отец, таков и сын!

Дьюан постоянно ловил себя на мысли, что теперь он может не тревожиться относительно своих прежних представлений о том, как это ужасно — убить человека. Сейчас он не чувствовал ничего такого. Он избавил общество от пьяного грубияна, хвастливого и задиристого наглеца, вот и все.

Когда он подошел к воротам своего дома и увидел за ними дядю с горячей и пылкой лошадью, оседланной, с баклагой для воды, смотанным лассо и седельными сумками, аккуратно притороченными на своих местах, слабый холодок проник в его душу. Последствия его поступка как-то ускользали от его сознания. Но при виде лошади и озабоченного лица дяди он сразу вспомнил, что отныне он должен стать беглецом. Бессмысленная злоба охватила его.

— Проклятый дурак! — яростно воскликнул он. — Нет, дядя Джим, ничего особенного не произошло. Ну, встретились мы с Колом Бэйном, и он немного запылил мне сапоги, только и всего. И из-за этого я вынужден скрываться!

— Сынок, так значит ты… убил его? — охрипшим голосом спросил дядя.

— Да. Я стоял над ним — смотрел, как он умирает. Я совершил то, что он хотел сделать со мной.

— Так я и знал. Уже давно чувствовал, что дело к этому идет. Но нечего плакать теперь над пролитой кровью. Медлить нельзя. Тебе надо исчезнуть из города, да и вообще из этих мест.

— А мама? — воскликнул Дьюан.

— Ее нет дома. Ждать ты не можешь. Я постараюсь подготовить ее… к тому, чего она всегда так боялась.

Внезапно Дьюан сел на крыльцо и закрыл лицо руками:

— Боже мой! Дядя, что я натворил? — широкие плечи его задрожали.

— Послушай, сынок, и запомни, что я тебе скажу, — серьезно ответил старик. — Никогда не забывай этого. Тебе не в чем винить себя. Я рад, что ты так переживаешь случившееся, потому что, возможно, сердце твое еще не успело огрубеть и душа не зачерствела. И ты ни в чем не виноват. Потому что здесь — Техас. И ты сын своего отца. Мы живем в дикие времена, сынок. Закон, который сейчас стараются установить рейнджеры, не может изменить жизнь сразу, в один присест. Даже твоя мать — добрая, честная женщина, — даже она несет свою долю вины за то, что ты стал таким. Потому что она — одна из пионеров, отчаянных, решительных и бесстрашных переселенцев и первооткрывателей этого штата. Годы суровой жизни, полной опасностей и угроз, еще до того, как ты родился, воспитали в ней навыки борьбы за себя, за своих детей, и этот бойцовский инстинкт вместе с материнским молоком передался тебе от нее по наследству. Пройдет немало лет, прежде чем он угаснет в детях, рожденных в Техасе!

— Я — убийца, — бормотал Дьюан, дрожа всем телом.

— Нет, сынок, вовсе нет! И ты никогда им не будешь. Но тебе придется стать отверженным отщепенцем, беглецом от закона, пока не придет время, и ты сможешь спокойно вернуться домой.

— Беглецом от закона?

— Да, именно так. Если бы у нас были деньги и влиятельные друзья, можно было бы рискнуть на судебное разбирательство. Но у нас нет ни того, ни другого. И я полагаю, что эшафот или тюрьма — неподходящие места для Бакли Дьюана. Поэтому отправляйся куда-нибудь в глушь, и где бы ты ни был, и чем бы ни занимался — будь мужчиной. Живи честно, если это будет возможно. Если нет — сам будь честным перед собой и другими. Если придется попасть в компанию людей, преступивших закон, старайся не стать подонком. Не все преступники — негодяи, многих из них судьба заставила бежать на границу по такой же причине, что и тебя. Когда окажешься среди этих людей, избегай ссор и драк. Не пей и не играй в азартные игры. Мне не нужно говорить тебе, как поступать, если дойдет до перестрелки, что, несомненно, случится, и не раз. Домой возвращаться тебе нельзя. Когда все уляжется, — если такое время вообще наступит, — я пошлю весточку в разные глухие уголки. Когда-нибудь она до тебя дойдет. Вот и все. Помни, будь мужчиной! Прощай.

Дьюан с затуманившимся взором молча сжал руку дяди, не в силах произнести ни слова от спазмы, перехватившей горло. Затем он вскочил в седло и пустил лошадь наметом прочь из города.