Сергей Юров - Белый шайен

— Стереги их, Пол, — сказал он товарищу, кивнув на нас, — а я начну рыть окоп.

Рено, Братсетт, Мойлан и Френч лежали на бровке холма, ведя стрельбу по наступающим краснокожим.

— О, Боги! — терзался майор. — Где же Кастер?.. И куда, черт побери, девался Бентин?..

— Они как в воду канули, — буркнул Мойлан.

— Проклятье! — взорвался Френч. — Никакой связи!.. Где вестовые от генерала?

С левого конца солдатской цепи к Рено приполз перепуганный молоденький кавалерист и запричитал:

— Сэр, Варнум просит помощи! На нашем фланге индейцы уже рядом. Они заполнили весь склон!

— О какой помощи ты говоришь, воин? — вскричал Рено. — Каждый солдат на счету!.. Вернись к лейтенанту и скажи ему, чтоб держался… Братсетт, дружище! — Майор сжал плечо старика, заглянув ему в глаза. — Отправляйся вместе с этим парнем к Варнуму и успокой молокососа! Это, видно, наш последний оплот. Или мы выстоим, или поляжем здесь все к чертям собачьим!

Братсетт с молодым солдатом покинули вершину холма и направились к левому флангу оборонительной цепи. Сейчас было трудно всем, кто держал оборону. Повсюду гремели выстрелы и боевые кличи, пороховой дым серыми клочьями висел в воздухе,

И вдруг где-то вдали за Литтл-Биг-Хорн послышался отчетливый звук кавалерийского горна.

— Что такое? — заговорили солдаты.

— Кто это?

— Неужели генерал?

— Может, это обоз Макдугалла?

Взволнованные люди, которым этот звук трубы подарил неожиданную надежду, еще не смели радоваться. Они с напряженными лицами всматривались вдаль, шепча молитвы.

— Сэр! — закричал Мойлан. — Так это ведь, Бентин!

— Да. да, это Фредерик, — проговорил Рено и перекрестился. — Слава Всевышнему, хоть он объявился!

— Подмога! — понеслось над оборонительной цепью.

Солдаты с офицерами показывали на юго-восток и смеялись как сумасшедшие. Некоторые новобранцы, не совладав с собой, плакали от счастья навзрыд.

Наш сторож Паркинсон не выдержал и бросился к бровке холма, чтобы собственными глазами увидеть приближение потерянного батальона Фредерика Бентина. И в этот подходящий момент нам улыбнулась удача. Индейская пуля прошибла голову одному из окапывавшихся солдат и тог, вскинув руками, повалился на спину. Вылетевший из его правой ладони нож описал в воздухе короткую дугу и погрузился в землю в дюйме от моего колена. Все это произошло мгновенно. Столь же быстро мы с Вапой Хакиту избавились от пут и понеслись вниз по склону к кавалерийским лошадям. Вскочив на первых попавшихся скакунов, мы погнали их подальше от холма. Я надеялся, что наше исчезновение останется незамеченным, по крайней мере, до тех пор, пока мы не будем в безопасности. Но тщетно. Острая боль прожгла мое левое плечо, словно в него вогнали раскаленный прут. Слава Богу, что остальные пули пролетели мимо, и вскоре нас уже нельзя было достать даже из дальнобойных ружей.

Мы проскакали с милю и, убедившись, что никакой погони нет, остановились передохнуть и разобраться в том положении, в каком оказались. К тому же я почувствовал легкое головокружение от немалой потери крови. Она залила мне весь левый бок и ногу и продолжала струиться. Мне требовалась немедленная перевязка.

Я спрыгнул с лошади и откинулся спиной на землю. Вапа Хакиту внимательно осмотрел мое плечо.

— Уаште, — сказал он. — Пуля прошла навылет и не задела кости.

Оглала заботливо наложил лечебных трав на рану и крепко перевязал плечо, использовав для этого мою пропитанную кровью куртку.

После короткого отдыха он помог мне взобраться в седло, и мы тронулись в путь. Однако ехали мы неуверенно, потому что в речной долине, где раньше кипела борьба, вдруг резко наступила тишина.

— Что это? — спросил Боевое Оперение, прислушиваясь к странному молчанию.

Я ему не ответил по той простой причине, что у меня не было никакого ответа, Ни он, ни я не могли знать тогда, что поразившая нас тишина была затишьем перед грозной бурей.

Мы продолжали ехать шагом, когда со стороны Бивер-Крик послышалась стрельба. Что я говорю? Какое там «послышалось»? Тот ружейный грохот, внезапно разорвавший безмолвие, напоминал небесный гром.

Мы взялись понукать рысаков, направив их к юго-востоку. С каждым ярдом неумолчный шум битвы становился ближе. Вскоре можно было различить отдельные крики раненых. Наконец армейские кони вынесли нас на высокий холм, с которого мы и увидели всю дикую панораму разгоревшейся бойни.

Буквально в пятистах ярдов от нашего холма бесчисленная орда индейцев различных племен обложила две возвышенности, на которые были загнаны Длинные Ножи. Два синих островка (клубившаяся пыль еще не успела полностью покрыть солдатские мундиры), казалось, стояли перед безжалостным бронзоволицым девятым валом, вздувшимся и готовым поглотить всю округу.